Гибель Царьграда

Януш понял, что бежать уже поздно: от костра незнакомцев отделяло каких-то пятнадцать — двадцать шагов. К тому же у троих в руках были взведённые арбалеты. Мысленно помянув «добрым» словом проклятого старика, укравшего всё его оружие, янычар поднял с земли увесистый камень. Так, на всякий случай.

Увидев это, идущий первым приветливо взмахнул рукой и обнажил в улыбке белые зубы. Помимо улыбки он выделялся среди своих угрюмых и более скромных в одежде товарищей богатым красным кафтаном, надетым прямо на голое тело. Правда, одно плечо у кафтана было надорвано, а рукава едва достигали середины предплечий улыбчивого. Из-под длинной полы в такт движению то и дело выглядывала массивная рукоять кривого болтающегося на боку меча.

— Мир вам, добрые люди, — сказал по-гречески улыбчивый и, остановившись в нескольких метрах от Януша, выразительно посмотрел на камень в его руке.

— И вам мир, — ответил янычар, нутром чуя, что не с миром пришли сюда эти люди. Мысль юноши лихорадочно работала в поисках спасения. А если впечатать камень в лицо улыбчивого и попытаться завладеть его мечом?

На миг представилось, как тяжёлый отполированный морем кругляш в правой руке сминает, превращает в кровавое месиво лицо обладателя красного кафтана, как ладонь левой обхватывает ребристую рукоять, как ...

Ему хватило бы мгновения, чтобы выхватить клинок...

Эх, если бы не те трое арбалетчиков, что настороженно следят за каждым его движением. Он даже не успеет поднять руку с камнем. На таком расстоянии тяжёлые болты пробьют тело насквозь... Глупая смерть, которая ничем не сможет помочь его спутникам. Значит, хочешь не хочешь, а надо вступать в беседу...

— Надеюсь, мне и моим друзьям нечего опасаться? — спросил он, как мог миролюбиво.

— Брось камень, — ласково попросил улыбчивый.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Улыбчивый осклабился ещё сильнее и покосился на женщину. Кадык у него при этом дёрнулся, а глазки масленно заблестели. Януш едва сдержался, чтобы не запустить камнем по этим глазам.

— Ты не ответил.

Улыбчивый уже не улыбался, а хищно скалился.

— Брось камень, — повторил он уже с угрозой и резко мотнул головой. В следующее мгновение его люди бросились на янычара.

Януш успел сбить с ног одного, отшвырнуть другого, увернуться от захвата третьего. За спиной пронзительно закричала Ирина. Он обернулся на крик и тут же получил страшный удар по голове...

Очнулся уже в лодке с завязанными под коленями руками. Голова гудела, как разворошённый пчелиный улей, а во рту было солоно от крови. Рядом в такой же скрюченной позе притулился монашек. Он тихонько покряхтывал от боли, и вид у него при этом был совершенно несчастный. Януш поискал глазами Ирину, но жены купца в лодке не наблюдалось. Спереди и сзади от пленников, упираясь в них ногами, расположились гребцы: по двое с каждой стороны, а на носу и корме сидело по арбалетчику.

— Где Ирина? — спросил одними губами, но монашек понял. Прошелестел едва слышно:

— Она в другой лодке.

И показал глазами где.

Януш с трудом повернул голову. Всмотрелся. Впереди в невысоких волнах мелькала вторая лодка. Среди находящихся в ней он разглядел наконец женскую фигурку. Красный кафтан был тоже там. С каким удовольствием Януш свернул бы сейчас шею его обладателю.

— Навались! — громко скомандовал сидящий на корме арбалетчик и упирающиеся в янычара ноги надавили ещё сильнее: гребцы налегли на вёсла.

— Икону жалко. В пещере осталась, — сказал вдруг монашек и горестно уронил голову на грудь.

— Ты не икону, ты себя лучше пожалей, — прохрипел Януш и тут же получил удар в рёбра от одного из гребцов.

— А ну, хватит болтать! — рявкнул тот и с ненавистью посмотрел на пленника. Тут только Януш заметил, что правый глаз гребца щедро заплыл свинцово-фиолетовым цветом. Это несколько успокоило начинающего свирепеть янычара. К тому же он вспомнил присказку дервиша Омара, о том, что не вовремя кукарекающему петуху отрывают голову.

«Так что сиди и не кукарекай», — мысленно приказал себе Януш и смиренно потупил взор.

— И-ии раз! — прокричали с кормы, и гребец резко откинулся назад, потянув на себя весло. При этом рот его мучительно скрючился, а кучерявая борода нацелилась прямиком в ослепительное небо.

Некоторое время они плыли вдоль пустынного берега, направляясь к большой, наполовину сползшей в море горе. Рядом с ней торчала высокая, издали похожая на окаменевший парус скала.

Страшно ломило виски и затылок, ныло скрюченное тело, и Януш, закрыв глаза, стал мысленно повторять Иисусову молитву — так было легче переносить страдания. В какой-то момент он даже провалился в полузабытье, а когда снова пришёл в себя, над ними уже проплывал чёрный край скалы весь в солнечных, отражённых от воды бликах. Громко плескала волна, бьющая в подножие каменного паруса. Но вот скала ушла в сторону, и взгляду янычара открылась крохотная, с двух сторон окружённая горами бухточка, а в ней — боевая галера с убранными парусами и вёслами. И хотя на галере не было опознавательного флага, юноша давно уже понял, чьими пленниками они стали. Пираты. Видимо, пережидали здесь вчерашний шторм.