Гибельный огонь

Музыки не было, но голоса тех, у кого были языки, барабанили в непрерывном пении: — Ахту! Ахту!

— Подонки земли, — прошептал де-Врини.— Низкие лбы, толстые челюсти, кожа цвета обезьяньей под волосами. Ваш мистер Дарвин был прав насчет происхождения человека от обезьян, леди Элис, если эти животные действительно родственны человеку.

— Только он не мой, этот мистер Дарвин, — ответила ирландка.

Стюард Кроумен, теперь уже не во фраке, а в набедренной повязке, стоял позади трех белых с шипящим фонарем в форме бычьего глаза. Но леди Элис побоялась поднять шторку фонаря и вместо этого нервно провела пальцами по полям раскрытой книги. Трое других чернокожих, вооруженных только ножами, стояли рядом с де-Врини в качестве курьеров на случай, если свисток окажется недостаточным. Остальная часть отряда капитана была невидима, растянувшись по обе стороны от него вдоль кромки деревьев.

— Мне это не нравится, — сказал Сперроу, передвигая револьверы на миллиметр в кобуре, чтобы убедиться, что они свободно сидят в кожаном чехле. — Здесь слишком много негров. Некоторые из них, те, которые возвращаются поздно с охоты или что-то в этом роде, вероятно, могут стать частью толпы там, внизу. Любой негр может подбежать в темноте, и я собираюсь задержать их.

— Вы никого не застрелите без моего приказа, — отрезал де-Врини.— Полковник может посылать приказы, а Остерману может понадобиться помощь — это дело будет достаточно опасным и без того, чтобы какой-то дурак убил наших собственных гонцов. Вы меня слышите?

— Я слышу, как вы говорите. Блуждающий отблеск огня отразился от пульсирующей вены на виске Сперроу.

Вместо возражения бельгиец снова повернулся к поляне. — Я не вижу того бога, которого вы ищите, — сказал он через мгновение.

Губы леди Алисы дрогнули. — Вы хотите сказать, что не видите никакого идола? Ахту — это не идол.

— Ну и что же он тогда за проклятый бог? — раздраженно спросил де-Врини.

Ирландка серьезно задумалась над этим вопросом, а затем сказала: — Может быть, они вовсе не боги, он и другие… об этом и других вещах писал Альхазред. Назовем их новообразованиями, извергнутыми на Землю много веков назад. Не жизнь, конечно, и даже не вещи — но способные формировать, искажать вещи в подобие жизни и расти, расти и расти.

— Но во что вырасти, мадам? — настаивал де-Врини.

— Во что именно? — резко повторила дама Элис. Ее глаза вспыхнули внезапным высокомерием ее предков — разбойников, уверенных в себе, как ни в чем другом на свете. — В эту землю, в эту самую планету, если ее не остановить. И сегодня вечером мы узнаем, можно ли их еще раз сдержать.

— Значит, вы всерьез верите,— начал де-Врини, посасывая свои пышные усы, чтобы найти менее оскорбительную фразу. — Вы верите, что Баконго поклоняются существу, которое начнет править миром, если вы не остановите его?

Леди Элис посмотрела на него. — «Не править» миром, — поправила она. — Скорее, стать миром. Это существо, это семя, пробудившееся в джунглях от действий людей более порочных и глупых, чем я могу легко поверить. Это существо, ничем не сдерживаемое, будет проникать в наш мир, как плесень в буханку хлеба, пока сама планета не превратится в шар вязкой слизи, несущийся вокруг Солнца и протягивающий щупальца к Марсу. Да, я верю в это, капитан. Разве вы не видели, что происходило прошлой ночью в деревне?

Бельгиец только нахмурился в недоумении.

Серебряная нота пропела с другого конца широкой поляны. Де-Врини хмыкнул, затем поднес к губам свою длинную боцманскую трубу и протрубил в ответ, как раз, когда к нему присоединился сигнал Остермана.

Танец прервался, когда некогда твердая земля начала прогибаться под тяжестью людей.

Лесные стражники выскочили из-за деревьев с криками, прерываемыми грохотом винтовок «Альбини». — Свет!— приказала леди Элис потрескивающим альтом, и фонарь ярким веером обрушился на книгу, которую она держала. Подмостки двинулись, казалось, погружаясь прямо в землю, ставшую текучей, как вода. В последний момент три фигуры на них взялись за руки и закричали в триумфе: — Ахту! А потом они исчезли.

Волнами, столь же сложными, как швы черепа, движение начало распространяться через почву поляны. Визжащий Баенга, подняв копье, чтобы вонзить его в ближайшего танцора, пробежал по одной из дрожащих линий. Она поднялась над его телом, как разбивающийся прибой, и он снова закричал, но уже другим тоном. На мгновение его копье с черным наконечником закачалось на поверхности. Затем он тоже был поглощен слабым хлопком, который оставил после себя только пятно крови.

Леди Элис начала говорить нараспев, превращая язык, предназначенный для тягучего ирландского языка, в язык, который вовсе не был языком. Дрожь в земле подступила к ней, и к тем, кто был рядом. Она обладала отвратительной уверенностью следа торпеды. Руки Сперроу напряглись. Де-Врини стоял ошеломленный, труба все еще была у его губ, а пистолет вытащен, но уже забыт.