Гибельный огонь

Мона снова посмотрела на него. — Простите, что мне пришлось обмануть вас, — сказала она. — Ваша помощь была очень важна.

Кэшел пожал плечами. — Ты не должна была обманывать меня, Мона, — сказал он. — Ты могла бы просто попросить меня. Но это не важно.

Трон превратился в кучу песка и гальки, как и то, что на нем сидело. На стене позади него была еще одна дверь. Мона вставила ключ в замочную скважину — там не было никакой замочной скважины, которую мог бы видеть Кэшел, но он был уверен в том, что она только что ее сделала — и открыла дверную панель.

— Проходите дальше, Кэшел, — сказала она, улыбаясь, как восходящее солнце. — Спасибо. Мы все вам благодарны.

Кэшел колебался. — Ты ведь тоже идешь, Мона, не так ли? — спросил он. Свет и цвет без формы закружились в дверном проеме.

Ее улыбка стала задумчивой. Она подняла ключ в руке, которая не держала дверь открытой. — Я должна освободить семена, которые мы нашли, — сказала она. — Иначе они сгниют, а не будут расти, как положено.

— Но что будет с тобой?— спросил Кэшел.

— Возвращайтесь в свой собственный мир, Кэшел, — сказала Мона твердым, но не резким голосом. — Там должно быть обновление.

Кэшел откашлялся. Однако ему было нечего сказать, поэтому он кивнул и направился к выходу. — Ваш дом всегда будет счастливым, дорогой друг, — сказала Мона, когда его шагнувшая вперед нога наступила на цветное пятно.

На мгновение Кэшел шагнул в пустоту так бесшумно, что услышал, как бьется его сердце; затем каблук его сапога стукнул по камню. Он стоял в знакомом коридоре, по которому шел обедать.

— О! — воскликнул слуга, роняя пару серебряных кувшинов, которые он нес, чтобы наполнить их из колодца во дворе в конце прохода. Они зазвенели на полу, звуча ласково или глухо, по очереди, когда катились.

Кэшел присел на корточки, держа посох вертикально в одной руке, и схватил ближайший кувшин. Возможно, в нем появилось несколько новых вмятин, но он не предполагал, что у слуги появятся какие-либо неприятности.

— О, ваша светлость, извините! — пробормотал парень. Он взял кувшин из рук Кэшела, но так сильно дрожал, что, казалось, вот-вот уронит его снова. — Я вас не видел!

Кэшел бросил взгляд на дверь, из которой только что вышел… и обнаружил, что там ничего нет, только глухая стена между входами в пару больших апартаментов. Он встал. — Извини, — сказал он извиняющимся тоном. — Я не хотел тебя напугать.

Кэшел направился в ту сторону, куда шел, когда впервые услышал плач девушки — ну, в общем, Моны. Он никогда по-настоящему не любил этот дворец. Это было грязное место, сильно обветшавшее до того, как появился Гарри и заменил графа Хафта викарием.

Теперь Кэшел не видел в нем ничего необычного, но коридор казался немного веселее, чем раньше. Он снова улыбнулся. Он бы начал насвистывать, если бы мог выводить мелодию.

Охотничье угодье

Я читал (и читал всегда) как научную фантастику, так и фэнтези. Мистер Дерлет настаивал, что научная фантастика — это всего лишь подмножество фэнтези, но даже если это — правда (а я не уверен, что это так), это утверждение не совсем точно описывает восприятие большинства людей. Тем не менее, поскольку я легко перехожу от фантастики к фэнтези, мне было легко писать и то, и другое.

И я не вижу никакой причины, по которой история ужасов не может быть фантастикой. Много лет назад Рэмси Кэмпбелл попросил меня выбрать одну из десяти лучших страшилок. Из них я сразу же выбрал «Холодные уравнения» Тома Годвина, чистую фантастическую историю, которую я нахожу ужасающей в том смысле, что никогда не может быть еще одного чудака с мясницким тесаком.

«Холодные уравнения» доказывают мою точку зрения и в другом отношении. Хорошо известно, что Джон Кэмпбелл опубликовал эту историю в журнале «Астондинг», который является квинтэссенцией жесткого научно-фантастического журнала. Менее известно, что Годвин заимствовал сюжет из комикса ужасов научной фантастики. Границы между ужасом и фантастикой легко проницаемы.

Рэмси Кэмпбелл попросил меня написать рассказ для «Суперужасов», оригинальной антологии ужасов, которую он собирал. Единственным критерием было то, что рассказ должен быть хорошим. (Одним из лучших в коллекции был «Виадук» Брайана Ламли, фрагмент автобиографии без какого-либо элемента фантастики.)

Я решил написать историю, которая была бы научно-фантастической по форме, хотя это могло быть сделано так же легко, как и в стиле фэнтези. Оплата должна была составить 2 цента за слово, но вместо этого я обменял эту историю на карандашный черновик первого романа Рэмси, который он только что закончил: «Девушка, которая съела свою мать».

Ни наука, ни возможная фэнтези не превращают «Охотничье угодье» в страшную историю; это ситуация персонажа. В ней меньше вымысла, чем мне бы хотелось.

Я вернулся из Вьетнама без каких-либо физических повреждений и с абсолютным отказом признать, что могут быть и другие проблемы. Мы — моя жена и я — снимали комнаты в старом доме, который был разделен на три квартиры для студентов и других людей без больших денег.