Гиблая трясина

Пирт, казалось, готова была расплакаться из-за того, что вынуждена говорить о столь чувствительных вещах напрямую и тем причинять собеседнику боль.

– Теперь вы понимаете, старший инспектор, отчего я настаивала на встрече? Я рассмотрела всю имеющуюся у меня информацию, перепроверила все, что только можно, и, если я не совершила чудовищную ошибку… Похоже, у вас есть дочь.

Во рту у Мэтта пересохло, сердце бешено колотилось в груди.

– Быть того не может! Почему Лора вообще сбежала? Почему мне не призналась?

В голосе на другом конце провода звучало сострадание.

– Вы не представляете, какая буря чувств кипит в душе у девушки, которая узнает, что беременна. Некоторые с трудом с ними справляются. А некоторым так и не удается.

Мэтт почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Впервые за все эти годы у него действительно возникла уверенность – Лора мертва. Полицейский в нем пытался напомнить, что доказательства тому крайне неубедительны, что все эти утверждения еще предстоит тщательно проверить, по сути дела – провести полноценное расследование. Однако в глубине души он был уверен, что обнаруженные Алексис Пирт факты подтвердятся. Она была разумной женщиной и никогда не стала бы сообщать такое, не будучи во всем твердо уверенной как минимум на девяносто девять процентов.

Он почувствовал еще один, почти физический удар – дошли последние слова Пирт. Боже! Если все правда – у него есть дочь. И не где-то, а здесь, в Фенфлите.

– Миссис Пирт… – Слова давались с трудом. – Как зовут приемных родителей?

– Джеймс и Линда Годдард. Имя девочки – Джемма.

Прошло десять минут с окончания разговора, а Мэтт все еще мерил шагами пол кабинета. В голове бушевал коктейль из причудливых предположений и безумных идей.

Джемма? Его дочь? Сколько ей лет? Неужели двадцать семь? Она выглядит намного моложе. Есть ли в ней что-то от Лоры? От него самого? Цвет волос у нее как у Лоры. А энтузиазм по поводу выбранной карьеры – как у него. Да, точно такой же целеустремленный полицейский. Она никогда не упоминала, что выросла в приемной семье, – да только кто вообще про такое говорит? Если верить миссис Пирт, жизнь у нее сперва не задалась, быть может, она делала все, чтобы забыть свои первые годы с их травматическим опытом.

На мгновение в Мэтте вскипел гнев по отношению к Лоре, которая убежала от него, забрав нерожденную дочь, и тем самым обрекла ее на муки. Он принялся до боли тереть глаза. Самое горькое – она не сказала ему, что он станет отцом. Чего она, спрашивается, боялась? Да он был бы на седьмом небе от счастья!.. Или нет? Мэтт вдруг вспомнил свои первые годы в полиции. Он прямо-таки пылал тогда карьерными амбициями. А говорил ли он Лоре, как мечтает, чтобы она стала его женой? Не видела ли она лишь амбиции? Может, она вовсе и не виновата?

Он хотел вызвать к себе Джемму, усадить на стул и поговорить обо всем – и вдруг резко вернулся с небес на землю. Да черт возьми! Ты что, совсем бесчувственная задница?

Мэтт опустился в кресло, почувствовав вдруг приступ болезненной тошноты и столь же тошнотворных мыслей. Что, если все это – садистские шуточки, возникшие в больном воображении убийцы? И во всем – ни грамма правды? Что там говорила Лиз? «Помни, Мэтт, он ловкий манипулятор».

Да если задуматься, что ему известно об этой Пирт? Может, это сообщница?

Ему было позарез необходимо все с кем-нибудь обсудить, но сперва требовалось привести в порядок голову, иначе он – и не впервые за последнее время – будет выглядеть совершеннейшим придурком. Где-то Мэтт слышал, что мозг способен справляться не более чем с десятью вещами одновременно; если их больше, он вынужден от чего-то избавляться, чтобы не перегреться. Похоже, что в нынешних обстоятельствах его рассудок – первый кандидат на вылет. Если не хуже.

И тут в дверь постучали.

Интересная перспектива. Как мне, черт возьми, вести себя нормально после таких новостей?

На пороге появился Брин.

– Извините за беспокойство, шеф, пришел муж сержанта Хэйнс. Проводить его в кабинет?

Мэтт чуть было не расхохотался. Вот здорово! Все веселей и веселей. Старина Гэри!

Однако ответил он спокойным и уверенным голосом, чему сам впоследствии немало дивился – сознание его в этот самый миг попросту вопило, требуя какого-нибудь успокоительного поэффективней.

– Да, Брин, и распорядись насчет пары чашек кофе. Мой – самый крепкий, а у него сам спросишь.

Через щель закрывающейся двери мелькнула спина шедшей по коридору женщины-констебля. Джемма? На мгновение сердце подпрыгнуло, потом он резко отодвинул в сторону всю эмоциональную муть, грозящую поглотить его с головой. Это лишь злобная шутка. Очередной циничный поворот мрачного сценария.