Гильза с личной запиской

– Сколько песен пошло псу под хвост, – обескураженно проговорил Черепенников, – ай-яй-яй. – Он поморщился, словно ему стало плохо. – Со словом «застава» рифмовалось много романтических мыслей… А что может рифмоваться с «линейным отделением»? Ведро с супом? Два укуса комара и затяжное кваканье лягушки? Или «питейное заведение»?

– Браво, Лева, – Микулин похлопал в ладони, – в тебе пропадает фельетонист, который мог бы неплохо зарабатывать в районной газете.

– В районной газете больших гонораров не бывает…

Вещи в Никаноровку перевезли в три мотоциклетных броска. Еще пять бросков сделали, чтобы забросить разные долгоиграющие продукты – крупу, говяжью тушенку, картошку, муку, соль с сахаром, три десятилитровые канистры со спиртом, лук и морковку, подсолнечное масло, разные приправы – лавровый лист, сухой укроп и петрушку, перец, прочую мелочь…

Казалось бы, действительно мелочь, в кармане можно унести, а на самом деле – нет. Все эти пакетики и пакеты, банки и склянки, мешочки и бутылки, пузырьки и пакеты легко занимали полный мотоцикл – всю люльку, плюс ящик, привязанный к заднему сиденью. Микулин был доволен:

– Хар-рашо!

Поселиться решили пока в одном доме, облюбованном Микулиным, в нем места хватало на всех, в том числе и на Анисимова, который пока не приехал, хотя сам Микулин имел на этот счет свое мнение: занимать и обживать надо было сразу два дома…

– Дров на зиму придется заготавливать в два раза больше, – не выдержал Черепенников.

– Ну и что? Дров в округе много, обвязать пару подходящих стволов тросом и притащить к дому ничего не стоит… Сухостоя вокруг столько, что целый район можно отапливать.

Черепенников хотел возразить, но вовремя сообразил, что Микулин прав, развел руки в стороны.

– Ну и голова… – проговорил. – Не голова, а Дом советов.

Вечером решили накрыть стол и отметить новоселье. Затопить печь не решились, ее надо было основательно проверить – всю, до последнего кирпичика, поэтому Черепенников быстро наладил примус. Зубенко почистил картошку, и вскоре в кастрюле призывно забулькала вода, и запахло лавровым духом. Микулин заправил керосином две лампы-десятилинейки, одну определил на гвоздь, вбитый прежними хозяевами в стену, вторую поставил на стол.

Вид у дома мигом сделался обжитым и уютным, внутреннее пространство раздвинулось, темнота за окном сгустилась, стала черной, какой-то таинственно-жутковатой, но новоселов она не пугала, они и не такую черноту видели, Микулин достал бутылку водки, водрузил в центр стола и проговорил довольно:

– Королева!

Черепенников прищурился, покосился в сгустившуюся за окном темноту.

– На заставе надо будет списанные лыжи попросить.

– Не на заставе, а в линейном отделении.

– Кхе! – невольно крякнул Черепенников. – Хотя и считается, что в лоб, что по лбу – все едино, а вещи эти – разные. – Он почесал затылок. – Возможно, у старшины есть лыжи старые, широкие, которые в снегу не проваливаются… Вот это было бы самое то.

– Лыжи такие, думаю, давно на растопку пустили, но широкие снегоступы, в том числе и охотничьи, в совхозе найдем обязательно. Вообще, мужики, надо будет сесть за стол и поприкидывать, что нам еще нужно, составить список. – Микулин покосился на звонко шипящий примус. – Ну чего там у тебя, Лева, с картошкой?

Черепенников завернул обшлаг у куртки, посмотрел на наручные часы, потом глянул на стену, где должны были висеть часы покрупнее.

– Во, и часы на стенку надо будет купить… Чтобы прямо из тайги время видеть.

– Лев, всем интересно, когда будет готова картошка, а ты об урожае риса на Гаити…

– Ровно через десять минут картошка будет готова.

– Вот это конкретный ответ на конкретный вопрос.

Утром проверили участки, примыкающие к ближайшим домам – ведь придет весна и надо будет вскопать пару-тройку огородов. И посадить в них кое-чего. Чтобы и лучок свой был, и укроп, и картошка, и петрушка с редиской корейских сортов, молочной и сладкой, как скороспелые яблоки…

Кстати, у самого дальнего дома нашли яблоню, сплошь усыпанную хрустящими золотыми ранетками. Это был поздний сорт, устойчивый, правда, но сможет ли он храниться зимой и сколько будет храниться, было неведомо, поэтому Микулин решил:

– Весь урожай пустим на варенье. Кто любит варенье?

Варенье любили все. Но немного ранеток надо было пустить на испытание: сколько времени продержатся? Вообще-то дальневосточные яблоки всегда отличались крепостью… Ранетки не должны быть исключением.

– Вареньем, Семеныч, придется заняться тебе, – просяще проговорил Микулин.

Зубенко в ответ засмеялся:

– Ни мне, ни Леве это дело поручать, по-моему, нельзя – опасно… Половину ранеток можем слопать.

– А из оставшихся яблок насушим компота, – добавил Черепенников.

У Микулина настроение не было таким смешливым.

– Пока ранетки надо собрать и перенести в дом. То, что в зиму пойдет, – спустить в подпол.

С огородами решили разбираться весной, когда подоспеет «картофельная пора» и «время больших лопат». К слову, огород, примыкавший к дому, в котором они поселились, был очень неплохой – не менее двадцати соток.