Гипотеза Дедала

Мысленное путешествие к истокам Феоклимен, как правило, начинал с Мелампа, своего прадеда, поскольку с него, собственно, берет начало все. Причем не только для правнука, а «вообще» все… Неожиданно богоравный подумал, что Меламп вполне мог ходить той же самой дорогой, ведь жил он в Пилосе, как и его отец, прапрадед Феоклимена, иолкский царь Амифаон, легендарный аргонавт. Так что семья нынешнего бездомного скитальца была царской, а Меламп принадлежал к высокой пилосской аристократии. Добродушный богач, он всегда радовался гостям и от души вознаграждал за привозимые ему из разных концов Ойкумены истории. Однажды царевича посетил основатель Фив Кадм, хорошо знавший религиозные обряды Египта. Созданные мастеровитым рассказчиком красочные картины заворожили прадеда Феоклимена.

Переработав и адаптировав традиции египтян, именно Меламп создал, привил и взлелеял в Элладе культ Диониса. А на деле, быть может, он придумал самого Бахуса – бога, которого прежде не было! Правнука пьянила эта мысль и заставляла гордиться предком еще больше. Дионис считается сыном Зевса и Семелы, а Семела – дочь Кадма. Интересно и остроумно сложена эта история, в которой прадед будто запечатлел своего гостя, подавшего первоначальную идею!

Известно, что Меламп до поры не говорил с богами, а значит, олимпийцы не могли ему сообщить о Бахусе. Прадед прославился тем, что знал язык зверей – этого отрицать нельзя. Как-то он по все той же душевной доброте выкормил несчастных змеенышей. В благодарность окрепшие аспиды заползли ему на плечи и прочистили языками уши. С тех пор Меламп слышал и понимал животных. Именно они научили его врачевать, прорицать, но… откуда взялся Дионис? Звери не могли рассказать о нем… Значительно позже прадед встречался с Аполлоном, который помог ему развить талант и стать лучшим гадателем Эллады, но к тому моменту культ Бахуса уже справлялся по всей стране.

Предок Феоклимена был ловок! С помощью дара он помог брату Бианту заполучить в невесты прекрасную Перу – сестру Нестора, дочь пилосского царя Нелея, сильнейшего из мужей. Впрочем, сколько их – «сильнейших» – в Ойкумене?.. Нелей выгнал Мелампа из Пилоса и отправил в Фессалию, к Филаку, где тот был заточен в темницу и истязаем. Воспринял ли прадед произошедшее как знак того, что негоже божественный талант использовать в личных интересах, сказать трудно, поскольку спасся он тоже с помощью дара. Сын Филака Ификл был бесплоден, и Меламп исцелил его, за что получил свободу от фессалийского царя и даже стадо чудесных коров в придачу.

Путник отвлекся от воспоминаний и прислушался. Топот копыт был уже хорошо различим. Это явно группа всадников. Неужели все-таки за ним? Здесь они точно заметят скитальца: спрятаться негде, деревьев нет, а трава слишком низкая. Что это? Сомнения? Вряд ли, хотя… А это что? Сомнения в сомнениях?.. Богоравный встряхнул головой, будто желая, чтобы путаные мысли «выпали» на землю и остались лежать здесь. Тогда копыта лошадей их непременно растопчут… Стоп! Значит, нет сомнений, что скачут именно сюда? Стало быть, наверняка за ним?.. С усилием Феоклимен вернулся к воспоминаниям о прадеде.

В истории великого предка многие вещи казались странными. Например, с одной стороны дочь Филака Алкимеда стала матерью Ясона, но в то же время отец Мелампа Амифаон – аргонавтом, плававшим под предводительством этого человека. Сколько же тогда им обоим было лет? Подобные временны́е катаклизмы служили лишним подтверждением того, что прадед придумал бога и тем нарушил порядок вещей.

Вместе со своим стадом, которым он очень дорожил, Меламп вернулся в Пилос и страшно отомстил Нелею. Перу же возвратил брату. После этого оставаться в родном городе ему было незачем, потому он ушел в Аргос, где за исцеление местных жительниц получил две трети царства, а сам женился на царевне. Теперь Феоклимен идет в обратную сторону – из Аргоса в Пилос…

Правнук не сомневался, что житие Мелампа превратится в легенды, что о нем напишут поэты. Впрочем, поэмы имелись уже сейчас. Как жаль, что нельзя поговорить с прадедом… Или все же это возможно? Ходят слухи, будто кому-то удавалось побывать в Аиде и вернуться назад. Феоклимен многое бы отдал за то, чтобы встретить человека, совершившего подобное путешествие, и расспросить о том, как его повторить.

У Мелампа было два сына – Антифат и Мантий. Последний – дед странника – примечателен уже тем, что в нем талант гадателя застыл и замер, прежде чем расцвести пышным цветом в потомках – меламподах. Отец много рассказывал Феоклимену о своем детстве, наполненном добротой и теплом Мантия, но ничего о его прови́дении. Кажется, что способность предсказывать отразилась только в имени деда, ведь «Мантий» значит «вещий». Он был весьма ординарным ясновидцем, но прекрасным родителем двух сыновей – Клита и Полифейда, ставшего отцом Феоклимена.