Гипотеза Дедала

Положа руку на сердце, следует признать, что это решение родитель принял задолго до появления Даана на свет. В памяти всплывал образ деда – известного на всю Голландию проповедника, аскета и мученика. Также он не мог забыть и переживаний своего батюшки, всю жизнь корившего себя за то, что не продолжил святое дело, а погнался за золотой монетой. Сам отец Даана был практичным и подобных страданий понять и разделить не мог. Однако следует отдать ему должное, в то же время он являлся человеком просвещенным, а потому отдавал себе отчет: из того, что ему что-то непонятно, не следует делать вывод, что этого не существует. Вдобавок глава семьи Даана был порядочным гражданином и осторожным предпринимателем, он имел привычку честно платить налоги и распределять риски. «Пусть же, если родится сын, правнук продолжит дело прадеда. Я так решил, и бог мне судия!» – продекламировал он однажды во время семейного ужина. Что при этом подумала мать, никто так и не узнал, поскольку она лишь молча опустила глаза. Тогда же странным образом было решено дать мальчику имя Даан, означающее «Господь мне судия». «Странным» – ведь, казалось бы, эти слова произнес отец, и кто тогда мог знать, какое они будут иметь отношение к новому человеку? Впрочем, возможно, именно в тот момент он и начал готовиться к своей будущей судьбе.

Почти с самого рождения к ребенку помимо нянюшки был приставлен монах, в чьи обязанности входило следить за чистотой его воспитания. Вместо детских сказок ему рассказывали о житии святых и мучеников. В частности, о прадеде, который был сожжен еретиками на костре.

Начало жизни будущего крупнейшего проповедника и богослова Западной и Центральной Европы довольно сильно отличается от того, как появился на свет второй… В минуты богопротивного гнева Даан будет цедить сквозь зубы, что тот однажды в январе попросту вывалился из утробы блудницы в грязную лужу. Правда здесь состоит лишь в том, что Жанейро действительно родился в первый месяц года. Будучи простой женщиной, его мать не мудрствовала лукаво, выбирая младенцу имя.

Мать была милой, доброй, неграмотной женщиной. Возможно, между этими качествами есть какая-то связь. Она забеременела от артиста, который оказался проездом в ее родном Назаре. Название поселения, казалось бы, обязывало каждого жителя и даже гостя быть если не проповедником, то, по крайней мере, праведником. Однако дело обстояло ровно наоборот – городок небезосновательно слыл одним из самых опасных мест Португалии. Нужно отметить, что в этой цитадели порока мать будущего богослова была известна достаточно широко. Злые языки утверждают, что о ее доброте ходили слухи по всей округе, и потому отцом Жанейро мог быть любой местный или проезжий мужчина соответствующего возраста.

Принято считать, что свою родительницу проповедник практически не знал и не помнил. На последнем обстоятельстве неоднократно заострял внимание и он сам. Злопыхатели, преимущественно из числа апологетов Даана, утверждали, что она бросила младенца сразу после рождения, сбежав из города с очередным любовником. В результате мальчик, дескать, вырос совсем один в пещере. С попустительства лукавого его выкормили там дикие волки и другие звери.

Те же, кто почитал Жанейро, утверждали, что он родился слепым, а потому никогда не видел матери, скончавшейся вскоре от срамной болезни. Согласно убеждению этих людей, тот факт, что проповедник рожден блудницей, делал ему скорее честь, нежели оскорблял. Такая точка зрения находила множество подтверждений в священных текстах. Врач, констатировавший смерть женщины, непременно взял бы ребенка к себе домой. Ему, отцу двух дочерей, нужен был наследник мужского пола как продолжатель дел, но слепой вряд ли мог стать подспорьем для теряющего силы старика. Тогда, пролив немало слез, он и отнес ребенка в пещеру, где тот вырос, пребывая в божьей благодати.

Как видно, пещера является той деталью биографии Жанейро, которая объединяет его противников и сторонников. Согласно вере апологетов, именно там будущему проповеднику явился лик Богородицы. По твердому убеждению тех, кто ловил каждое его слово, он прозрел за миг до этого невероятного события.

На первый взгляд житие голландца выглядит куда реалистичнее, но, когда мы говорим о людях, посвящающих себя Господу, правдоподобие – это не преимущество, а проблема. В общеизвестной биографии Даана не оставалось места для чуда. Здесь было не во что верить, поскольку ни в чем не приходилось сомневаться. С другой стороны, принять житие португальца за наглый и бессовестный вымысел тоже оказывалось затруднительно, достаточно лишь вспомнить, где именно происходили описанные события.