Главная портниха Сгу (СИ)

Счастливая девушка поторжествовала в новой одёже на воле и, в конце концов, выбежала-таки к плетню, за которым окольная дорога. Мы с Аграфеной хоть её только сзади и видели, но угадывали, какой у неё взгляд, о чём мечтает Акулина: конечно же, выбежать наружу, воля - так уж воля, ходить везде невозбранно и красоваться, не опасаясь стыжения и посрамления. Когда-нибудь её одёжка самой обычной станет, но вот когда? А пока она - первая!

И вдруг мы видим - едет по дороге коляска на лошадях, приближается в клубах пыли. Акулина, видать, замечталась, прошляпила, потом вздрогнула и начала отступать вглубь сада. Но вот мы видим с дочерью - переломила себя и снова подошла вплотную к плетню, позу приняла вызывающую: мол, вот она я, видишь, какая? Не нравлюсь, что ли? Ну, так и проезжай себе подобру-поздорову, не задерживайся.

Подъехав поближе, коляска вдруг стала, из неё выскочил какой-то мужик и побежал прямиком к Акулине. Мы с Грушей замерли в ожидании непредсказуемого, она мне руку сжала и даже ногтями покарябала, да я и не заметил. А он подбежал к не желающей отступать девушке, взял её за плечи - знаете, как близкие люди делают после разлук. Головой вниз-вверх, оглядел, стало быть, с головы до пят, и начал обнимать, вертеть, по разным местам хлопать и чуть ли не целовать.

Аграфена мою руку стиснула и бежать на выручку. Я что ж, я как дочка. Подбегаем мы, значится, и видим, что это тот самый купец, чья мануфактура. Не укокошили его, значит, жив курилка, ещё как жив! Интересно стало - а в Америке был? Вертит, хлопает ничего не понимающую и уже одуревшую от верчения и фамильярности девушку, и приговаривает:

- Какова?! А, какова?! Блеск! - и ещё немножко восхищений не вполне цензурных, их на бумагу класть неловко.

Особливо хорошо удаются ему хлопки-шлепки по Акулининой гордости, вернее, гордостям, ежели считать каждую отдельно. Гулкие, шлёпкие, немножко устрашающие, но не порка ведь, а ласка такая, купеческая.

Узрел, что мы подбежали, зыркнул на нас глазом и вдруг грозно так вопрошает:

- Кто шил?

Дочь моя Аграфена аж присела. Потом она призналась мне, что ей послышалось:

- Кто крал?!

В отчет - невнятное мычание, бормотание о том, что мы, мол, ничего (а чего - ничего?), мы, мол, только вышли погулять и никого не трогаем. Как мужик, я просто обязан был прийти в себя первым. Пришёл, ущипнул обеих (исключительно дабы образумились) и прошептал:

- Дуры! Он, видать, наградить хочет!