Главная портниха Сгу (СИ)

Ну, раз наградить, дело другое. Сказали мы купцу, что есть тут у нас такая мастерица - Алёна, а фамилия ей - Красулина. Вот - сшила, ничего, а?

- Веди! - командует купец Ухов.

И кучеру знак делает - мол, медленным лошадиным шагом за нами поезжай.

Мы перебрались через плетень и пошли сперва по окольной дороге, а потом свернули на деревенскую улицу. И как-то, огорошенные неожиданным поворотом событий, совсем забыли о том, что Акулине-то нельзя в своей одёжке показываться сельчанам! Купец-то похвалил, да есть же такая поговорка: "Жалует царь, да не жалует псарь". Начали опамятоваться лишь тогда, когда стали замечать любопытствующий народ и за плетнями, за заборами, и в открытых воротах, и из окон выглядывали, мальчишки уже начали следом увязываться - всё так, как когда медведя дрессированного у нас цыгане водили.

Я потянул Аграфену за руку, но она мою пересилила - мол, всё путём, папенька! И вправду. Из перешёптываний мы поняли, что народ не признал сперва Акулину, тем паче, она в чепчике с подобранным волосами, а вид ну такой гордый, так величаво шествует по дороге, что хоть куда. Чтобы как следует описать, тут писатель настоящий нужен, а не простой писарь.

Люди подумали, что это кого-то купец с собой привёз - жену, или, скорее, дочку. А может, эту, как её... нет-нет, не то, что вы подумали, а эту... ну, как же её... да, секретаршу. Одетую по последней городской моде. Перешёптывания гласили, что это здорово, совсем по-барски, и даже что, может быть, это наряд из самого городу Парижу. Если это вообще не иностранка.

А когда поняли, что обмишурились, было поздно. Не менять же мнение наоборот, несолидно! Купец, побывавший-таки в своей Америке, потом говорил, что есть там такая поговорочка:

- Кассиры Ротшильдов не ошибаются!

А у нас на селе, почитай, все такие кассиры, за каждым окном и плетнём.

Приходим, наконец, к Красулиным, заходим в избу.

- Ты шила?!

Алёна вздрогнула, палец иголкой уколола. Глазища у неё громадные, а как отнекиваться, её же, можно сказать, на месте преступления застали, за шитьём. Причём шитьём именно лифчиков и трусиков.

- Ну, я, - и голову понурила, встав. Мол, повинную голову меч не сечёт.

Купец не лобызать стал и не хлопать, а трясти руку с зажатой иголкой, сам чуть не укололся. Тут, как-никак, люди, вон, и в сени набились, и на дворе кучей стоят, любопытствуют. Лобызания потом, пока целомудренно повосхищаемся.