Главная роль

Время. Максим уверился: Домициан предпочтет выждать. Разумеется, за Марцеллом будут присматривать — издалека, украдкой. «Что ж, сенатор предупрежден. Надеюсь, никакой оплошности не совершит. Нужно выиграть время. В конце-то концов кто-нибудь составит настоящий заговор?!»

Прежде всего, следовало узнать, что с Гефестом. Максим тревожился о хромом вольноотпущеннике. Правильно ли Тит Вибий все понял? Не придушил ли Гефеста невзначай? Максим охотно отправился бы на поиски Тита Вибия, но было слишком рано. Вибий ясно дал понять, что появляется на Форуме после полудня. Где пропадает до тех пор, Максим не представлял. «Не обходить же подряд все кабаки?»

Оставалось набраться терпения и ждать. Пробудившийся бестиарий повел Максима завтракать. Бестиарий ухмылялся, довольный своей предусмотрительностью. Умно было улечься поперек входа, драгоценному Кастору пришлось поубавить прыть.

Они спустились в небольшую квадратную комнату, примыкавшую к кухне. Гладко оштукатуренные стены без каких-либо росписей, простые деревянные столы и табуреты показывали, что оказались они отнюдь не в парадных апартаментах. «Трапезная рабов». Максим пожал плечами, «господином» он себя никогда и не воображал. И вообще, героем для подражания с детства избрал Спартака.

Расправившись с завтраком, Максим начал искать себе занятие. Сидеть сложа руки никогда не мог. Охотно отправился бы изучать город, но прежде следовало предупредить (точнее, спросить позволения) сенатора. Актер вопросительно произнес, обращаясь к бестиарию:

— Марцелл?

Бестиарий понял, поманил за собой. Коридором для слуг они прошли в комнату, называвшуюся «атрий»[21]. Максим замер на пороге, обнаружив, что атрий сплошь заполнен народом. Похоже, сенатор Марцелл принимал клиентов. Выслушивал приветствия — весьма подобострастные, просьбы — длительные и сбивчивые. Кроме любезных ответов, гости получали подарки: новый плащ, корзинку с угощением, запечатанный сосуд, деньги.

Учитывая число клиентов, ясно было, что сенатор освободится не скоро. Проталкиваться сквозь толпу, привлекая всеобщее внимание, Максим не пожелал. Повернулся к бестиарию, пожал плечами: «Веди, куда хочешь».

Следом за бестиарием отправился на другой конец дома. С изумлением обнаружил, что к дому еще примыкал и сад. Две прямые аллеи, обсаженные аккуратно подстриженным кустарником, вели к зеленым беседкам. Максим углядел небольшую калитку, выводившую, очевидно, в переулок. Нетерпеливо подергал ручку. Калитка оказалась заперта, бестиарий злорадно оскалился.

Вместе они прошествовали на лужайку между беседками. Трава здесь была вытоптана, как на той поляне у терм, где состязались борцы. «Понятно, стадион». Бестиарий подтвердил догадку Максима, подняв с травы деревянный меч. Таких мечей валялось на лужайке несколько, судя по толщине — разной тяжести.

С минуту Максим смотрел, как бестиарий отражал удары невидимых противников. Смотрел с невольной завистью. Ему приходилось заниматься фехтованием, но о подобном мастерстве не смел даже мечтать.

Максим взял второй меч и встал напротив бестиария. Тот невольно расхохотался. Максим покрепче сжал деревянную рукоять. Бестиарий неторопливо двинулся вперед, скользящий плавный шаг сменился стремительным броском. Деревянный меч вырвался из руки Максима и, описав в воздухе дугу, упал в траву. Максим поднял меч, встал в прежнюю позицию. После второго броска очутился на земле сам.

Следующий час разнообразия не принес. Бросок, удар, встреча с землей. Максим каждый раз упрямо возвращался на прежнее место. Бестиарий посоветовал выбрать меч полегче, Максим отказался. Читал: новобранцев в легионах заставляли сражаться тяжелыми деревянными мечами. После этого металлический меч казался невесомым.

Когда солнце поднялось над вершинами кипарисов, бестиарий с Максимом вернулись в дом. Актер обливался потом и тяжело дышал, руку ломило. Зато бестиарий взирал на него с гораздо большим уважением, чем прежде.

Максим жаждал умыться, но пришлось ждать, пока омовение совершит хозяин. Только после этого рабы смели войти в термы.

Купальни в доме сенатора были не столь великолепны, как общественные, хотя поражали взгляд обилием мрамора, серебра и перламутра. Но, увы, там не было простора, а помыться хотели не меньше сотни человек — вероятно, почти вся мужская прислуга в доме. (Женщины купались по утрам.) Выходит, в доме обитало рабов двести. Максим поморщился: «Хуже общежития. Не завидую Марцеллу». Он допускал, что римляне обращают на рабов не больше внимания, чем на мебель, но все же… «Купаешься — вокруг толпится сотня слуг, прогуливаешься по двору — в сопровождении свиты, одеваешься — как перед зрительным залом».