Главная роль

Максим чувствовал, как бегут минуты. Воображал: Энтелл с Парфением ссорятся. Солнце взошло, а подходящее оружие все не найдено. Рабыня входит в комнату Клодиана. «Помощник Септимия. Почему примкнул к заговору? Чем недоволен?» Клодиан в доспехах, опоясан мечом. Выслушав жалобы Парфения, вытаскивает из ножен кинжал. Как раз такой, какой нужен: Узкий, острый, с маленькой аккуратной рукоятью. Клодиан показывает, как наносить удар. Движения его стремительны, не уследишь.

Максим не мог оставаться на месте. В сотый раз пересек подвал. Десять шагов в одну сторону, поворот, десять в другую.

«Что это? Шум?! Нет. Наверху все тихо».

Император еще только просыпался. Он в хорошем настроении, шутит со слугами. Треплет по щеке рабыню, уложившую складки его тоги.

Огорченно разглядывает в серебряном зеркале явно наметившуюся плешь. Требует, чтобы редкие волосы парикмахер зачесал иначе. По лицу парикмахера катятся крупные капли пота.

Император завтракает плотно, но в меру. Довольствуется самыми простыми кушаньями, подражая в воздержанности скорее римским труженикам, чем праздным богачам. «Если верить Светонию, Домициан и на пирах сохранял умеренность, никогда не опускаясь (и не допуская других) до пьянства и обжорства».

Отправляется в курию. С брезгливым видом слушает сенаторов. Вечно одно и то же. Судьи продажны, наместники провинций алчны, и все озабочены только собственной наживой. Пятнадцать лет он у власти, пытался действовать добром и лаской, но римляне вынудили его взяться за топор. А теперь жаждут его смерти. Все жаждут: и строптивые сенаторы, и придворные льстецы… И даже супруга, Домиция. Даже она!

Где благодарность? Он возвысил ее до себя, простил связь с ничтожным актером. Не отправил в ссылку, не казнил. Вновь возвел на священное ложе. И что? Она, как и все, ждет его падения! Вспомнить только, как внимала прорицателю, предсказавшему скорую кончину императора! Глаз не сводила!

Домициан сдвигает брови. Сенатор, произносящий речь, бледнеет и умолкает. Император кивком велит ему продолжать. Сенатор бормочет, запинаясь на каждом слове.

Боятся? Правильно боятся. Он еще силен. Докажет это всем. И Августе. Домиция воображает, что вечно будет одерживать верх, что император, как в юности, будет стоять на коленях, вымаливая поцелуй? Довольно. Имя «Домиция» возглавит список приговоренных. Игра сыграна, моя Августа. Развязка близка.

…Свет в подвал не проникал, факел, воткнутый в железное кольцо на стене, догорел. Усталость и голод подсказывали, что день близится к середине, но Максим внезапно перестал доверять своему чувству времени.

Ему казалось — он торопит события, желая, чтобы все кончилось скорее. А может, наоборот, не чувствует бега времени, невольно старается отдалить развязку.

Что происходит в доме Марцелла? Максима внезапно охватил страх. Куда отправился Касперий Элиан из дворца? Не получил ли еще одного приказа? Возможно, Домициан в последние часы перед смертью успел обречь смерти других? Марцелла, весталку, Сервию?!

«Нет, — повторял Максим, прислонившись к ледяной стене. — Тит Вибий наверняка предупредил Марцелла, что меня схватили. Марцелл должен понять, чем это грозит. Без сомнения, он успел скрыться вместе с весталкой. Конечно, и сестру не оставил на расправу. Сервия… Как приняла известие?»

Дверь подвала распахнулась. Максим загородился рукой от света — вошедший держал факел. «Почему я не слышал шагов?» Максим ощутил внезапную сосущую пустоту в сердце и в мыслях. Губы разом пересохли. Он смотрел, не узнавая, на освещенное бликами пламени лицо Квинта Септимия.

— Все кончено, — глухо сказал центурион. — Тебя требует Августа.

Максим плечами оттолкнулся от стены. Пересек подвал. Септимий посторонился, пропуская его в двери. Они поднялись по лестнице. И едва не были сбиты с ног. Толпы перепуганной прислуги метались по коридорам и галереям дворца. Сотни, тысячи людей покинули свои закутки и разбегались во все стороны. Пролетели, шурша одеждами, легкие танцовщицы. За ними последовали музыканты, прижимавшие к груди инструменты. Откуда-то, отряхивая с ладоней чешую, выскочили и промчались мимо двое поваров.

Рабы искали укрытия. А вот приближенных императора видно не было. «Покинули дворец? Заперлись в своих покоях?» Максим понимал: после падения Домициана смерть ожидала многих из тех, кто истово служил ему.

Возле покоев императрицы стоял удвоенный караул. Центурион обратился к старшему:

— Клодиан. Августа Домиция ждет этого человека.

Максим быстро повернулся. Помощник центуриона не был ни молод, ни стар, ни горяч, ни сдержан. Средних лет, с невыразительными чертами — отвернешься, не вспомнишь. Без всякого выражения взглянул на Максима, Клодиан повел его за собой.

Уже входя в открывшиеся двери, Максим оглянулся. По коридору шли Парфений и Сатур. Оба с мокрыми волосами, в чистых одеждах, точно из терм. «Смывали кровь?»

Максим ступил в покои Домиции. И сразу получил ответ на вопрос, где скрылись приближенные Домициана. Все собрались в покоях Августы, ища защиты.