Главная роль

— Удивляешься? — миролюбиво осведомился Гефест. — Напрасно. Кто должен заботиться о повозках, лошадях, ночлеге и пропитании гонцов? Жители селений, где находятся «почтовые станции». Беспокоит их судьба императорских посланий? Не слишком. Вот и не дают повозок в нужное время.

Воображение услужливо нарисовало Максиму картину: гонец, пригорюнившись, сидит на холме, а развеселые селяне ведут коней на водопой, пашут, везут товары в город. Не выдержав, гонец вскакивает и трусит рысцой в соседнее селение. Императорскую грамоту сжимает в зубах.

— Запиши, — сказал Максим. — Государственная курьерская служба. Создать срочно.

Заглянул в очередной папирус.

— Этого не хватало! Волнения на Рейнской границе. Гефест, отметь, подать императору немедленно.

Прибавил задумчиво:

— С Элианом бы посоветоваться…

Гефест ответил выразительной гримасой: «Сам знаешь, бесполезно. Нерва не станет его слушать».

Да, это Максим знал. Из назначений, предложенных Касперием Элианом, Нерва не утвердил ни одного. Максим уверился: император совершил непростительный промах. Озлобил не только Элиана, но и людей, вполне вероятно, заслуживших повышение. Не следовало показывать начальнику гвардии, как мало император дорожит его мнением; не следовало показывать солдатам, как мало император ценит их заслуги.

Это было тем более несправедливо, что император всегда внимательно выслушивал советчиков.

Как успел подметить Максим, римляне вообще не принимали важных решений, не посоветовавшись с друзьями и родственниками. Были уверены: мудрое решение можно найти только сообща. Совещались обо всем: за кого выдать замуж дочь, к какой деятельности подготовить сына, добиваться высокой должности или нет, призвать известного лекаря или довериться домашнему врачу. Конечно, внимание к чужим заботам, участие в чужих делах требовали времени и сил. Зато римлянин мог быть уверен: в трудный миг не останется один, без поддержки. Разве что всех близких поразит смертельный недуг!

Нерва никогда не отвергал разумных советов. «И надо же, чтобы именно Элиана слушать не пожелал!»

— Волнения на Рейне… — повторил Максим. — Гефест, спроси Марцелла… Нет, подожди, я ему напишу.

Максим нацарапал несколько слов на восковой дощечке, отдал Гефесту, а тот — проворному рабу. Быстроногий гонец помчался разыскивать сенатора.

Максим дотянулся до края стола, взял следующий свиток и сломал печать.

— Это опять из Сирии. Не иначе, собрались строить водопровод.

Внезапно Максим резко отодвинул груду свитков, расправив перед собой единственный.

— Послушай. Наместник Сирии спрашивает, как поступать с детьми бедняков, подброшенными в богатые дома и выросшими рабами.

— Нужно узнать, как поступали предшественники, — подсказал Гефест.

Максим плотно сжал губы. Перед глазами замелькали кадры из фильмов: «Достояние республики», «Педагогическая поэма», «Ташкент — город хлебный», «Республика ШКИД»… Показалось, его обступают толпы осиротевших ребятишек.

Как им живется в богатых имениях? Об этом он был наслышан. Работают на износ. Дня не проходит, чтобы кого-нибудь не сразил солнечный удар или болотная лихорадка. Грязные, полуголодные, обливаются потом на пастбищах, пахотах, в каменоломнях. Получают плети за малейшую провинность. Часто работают в кандалах. А когда заболеют или состарятся, их продают вместе со всякой рухлядью.

Разумеется, он не в силах отменить рабство. Но кое-что сделать может.

Он уже знал, какой указ предложит подписать императору.

— Надо узнать предыдущие примеры, — повторил Гефест.

— Нет, — возразил Максим. — Пусть Нерва подаст пример следующим правителям. Детей свободных граждан, обращенных в рабство, отпускать на волю без выкупа.

В двери заглянул раб, принесший ответ Марцелла.

«Волнения в Рейне — не новость, — писал сенатор. — Разрозненные племена объединяются. Нужны укрепления по всей границе. Деревянный частокол, сторожевые башни, ров, вал. И не только они. Главное — дороги. Дороги, по которым можно быстро подвести пополнение, доставить продовольствие.

На все нужны деньги. Тот, кто экономит на обороне границ, добровольно продает себя в рабство».

Максим хмыкнул. «Метко сказано!»

Взял стиль — отточенную палочку для письма — и жирно выдавил на воске: «АРГУС». (Вольноотпущенник Аргус ведал казной. Без его согласия не удавалось потратить ни асса.) Продолжил читать ответ Марцелла:

«Легионерам не выплачивают жалованье. Это грозит дезертирствами и бунтами. Расходы на содержание войска необходимо увеличить».

Максим обвел имя Аргуса рамочкой, а внизу нарисовал череп и кости.

«И последнее. Во главе верхнегерманских легионов должен стоять наиболее опытный, наиболее преданный, наиболее энергичный военачальник. Из всех возможных претендентов на эту должность, я бы назвал одного»…

Максиму на мгновение заложило уши, как бывало, когда удар бестиария достигал цели. Чувствуя, что собственный голос звучит как то странно, Максим прочитал вслух:

— Марк Ульпий Траян.

Поймал недоуменный взгляд Гефеста, откашлялся, произнес твердо:

— Марк Ульпий Траян.