Главные песни XX века. От Диксиленда до хип-хопа

В “My Sweet Lord” Харрисон решил выйти за узкие рамки индуизма и прийти к единению религий и универсальности духа. И хотя формально песня остается воспеванием индуистского бога Кришны, в ней наряду с «Харе Кришна» и «Харе Рама», звучит иудаистское «Алилуйя», а Lord в названии – обращение к Богу, характерное для христианских гимнов и негритянских спиричуэлс.

По мелодике песня ближе к традициям европейского христианского гимна – не случайно некоторые группы христиан-евангелистов сделали ее своим гимном, что не помешало, впрочем, христианским фундаменталистам из-за припева «Харе Кришна» объявить песню «сатанинской».

Вдохновением написать “My Sweet Lord” для Харрисона стала услышанная им в исполнении американского госпел-хора Эдвина Хокинса версия христианского гимна XVIII века «Oh Happy Day». Более того, поначалу он и не предполагал записывать песню сам – тому же Эдвину Хокинсу она изначально и предназначалась. Однако в первой записи песни в январе 1970 года хор оказался только на подпевках, а главным исполнителем стал Билли Престон – чернокожий вокалист и клавишник, которого Харрисон годом раньше привел в студию Beatles во время записи Let It Be и который сыграл в записи альбома настолько важную роль, что Леннон даже предлагал включить его в состав группы.

Изданная в Америке в конце ноября авторская версия песни с мощным звучанием спекторовской «стены звука» и звездным аккомпанементом Клэптона, Старра, Престона и уникальной слайд-гитары самого Харрисона уже через месяц попала на первое место в чартс, где оставалась в течение четырех недель – в то же время, как All Things Must Pass безраздельно господствовал в списках самых популярных альбомов. Концертных выступлений у Харрисона тогда не было, и успех зиждился исключительно на радиоэфире. «Стоит мне включить радио, как я слышу “My Sweet Lord”. Я начинаю думать, что, может быть, Бог на самом деле существует», – со свойственным ему сарказмом, но и не без подспудной ревности вспоминал об этом времени Леннон.

И сингл, и альбом опередили и превзошли по популярности вышедшие в том же году Ram Маккартни и Imagine Леннона. Харрисон стал самым успешным рок-музыкантом на планете.

Радость, однако, была недолгой. Уже 10 февраля Харрисону и выпустившей сингл битловской Apple Records был предъявлен иск в плагиате за использование в “My Sweet Lord” темы из вышедшего в 1963 году хита американской женской вокальной группы The Chiftons “He’s So Fine”.

Аллен Клейн, менеджер и Beatles, и Apple Records, предложил владевшей песней “He’s So Fine” компании Bright Tunes выкупить у нее авторское право. Те отказались. Харрисон в свою очередь предложил им 40 % от всех авторских поступлений за песню. Тоже отказ. Чтобы подлить масла в огонь разгорающегося скандала, The Chiftons в 1975 году записали свою версию “My Sweet Lord”, ехидно пропев припев “He’s So Fine” в самом конце.

Завершившееся в сентябре 1976 года судебное слушание признало Харрисона виновным в «неосознанном плагиате». В медицинской психологии для описания этого явления существует специальный термин – криптомнезия, обозначающий неосознанное присвоение себе чужого интеллектуального творения: мелодии, стихотворной строчки, сюжета. Осознанный или неосознанный, но плагиат остается плагиатом, и, по решению суда, Харрисон и Apple должны были возместить Bright Tunes ущерб в размере 1,5 млн долларов – три четверти всех авторских отчислений, полученных за “My Sweet Lord” в Америке. Новый текст песни, ее новое гуманистическое содержание, уникальные аранжировка и исполнение – все осталось без внимания.

Харрисон был подавлен и сокрушен. Его охватила паранойя. «После этого очень трудно опять начать писать песни, – говорил он в интервью журналу Rolling Stone. – Стоит мне включить радио, каждая мелодия, которую я слышу, напоминает мне что-то еще». В выпущенном в 1976 году сингле “This Song” он сардонически комментирует: “This tune has nothing Bright about it”, обыгрывая двойное значение слова bright – яркий, светлый и как название засудившей его компании Bright Tunes.

Однако, несмотря на поражение в суде, Харрисон не был сломлен. Спустя несколько лет в 1979 году он говорил: «Я не чувствую вины, и у меня нет дурного осадка от всей этой истории. Я знаю, что песня вернула к жизни многих людей, страдавших от героиновой зависимости. Мотивы мои при создании этой песни были правильными, и эффект ее многократно превосходит всю юридическую тяжбу».

Все последующие годы Харрисон неизменно исполнял “My Sweet Lord” на концертах. Песня осталась – как и было задумано – гимном светлой любви к Богу и доброте и самым знаменитым творением младшего битла.

У нее существует бесчисленное количество кавер-версий: от Энди Уильямса до Пегги Ли, от оркестра Рэя Кониффа до Бой Джорджа, от Брайана Уилсона до Нины Хаген.