Главные песни XX века. От Диксиленда до хип-хопа

Сначала о названии. American Pie – родом из устойчивого американского выражения “As American as apple pie” – американский, как яблочный пирог. Яблочный пирог пришел в Америку с первыми эмигрантами-пионерами, стал с тех пор неотъемлемой частью не только повседневной американской кухни, но и символом Америки – таким же как День Благодарения, национальный гимн или высеченные в горе Рашмор лица президентов. American Pie – это сама Америка. Неслучайно он стал названием суперпопулярного фильма, и неслучайно в приступе патриотизма песню в стиле техно и на фоне американского флага спела Мадонна, сократив ее до неприличных трех минут и, по сути дела, выхолостив ее содержание. «Счастье, что она не удосужилась записать ее целиком» – безжалостно написал в своей рецензии журнал New Musical Express. Великодушный Маклин, правда, назвал ее версию «даром богини».

Точка отсчета, начало изложенной Маклином истории десятилетия, – 3 февраля 1959 года, the day the music died, «день, когда умерла музыка», день, когда в снежной буре над Айовой потерпел крушение самолет, на борту которого был кумир 13-летнего Дона Маклина, герой рок-н-ролла 1950-х 22-летний Бадди Холли и две летевшие с ним в качестве сопровождающих его на разогреве во время турне молодые восходящие рок-звезды Ричи Валенс и Джайлс Перри Ричардсон по прозвищу Биг Боппер. Бесконечно повторяющаяся в песне строка “this will be the day that I die” – прямая аллюзия на название самого известного хита Бадди Холли “That’ll Be the Day”.

Спустя десятилетие, создавая свою песню, взрослый Маклин вспоминает это уже давнее-давнее время (long long time ago), вспоминает о своей мечте стать музыкантом и приносить людям счастье (I knew if I had my chance/that I could make those people dance/and maybe they’d happy for a while), собственное радужное счастливое ощущение от музыки, которая приносила улыбку и заставляла танцевать (how that music used to make me smile) и крах этого ощущения тем самым роковым февральским утром, когда он, мальчишка-разносчик газет, увидел в утреннем выпуске заголовок, заставивший его содрогнуться (but February made me shiver with every paper I delivered) и заплакать от горя по погибшему кумиру и его внезапно овдовевшей беременной невесте (his widowed bride). Что-то в нем глубоко перевернулось (something touched me deep inside the day the music died). Умерла музыка. Точнее, умерло то ощущение невинности и радужного счастья, которое сопровождало Америку 1950-х. Это был роковой рубеж, возвестивший о начале новой, трудной, переломной эпохи.

Он взывает к «Книге любви» и к вере в Бога (Did you write that book of love/And do you have faith in God above?). Что это – Библия? Или вера в рок-н-ролл, музыку, которая спасет наши смертные души? (Now, do you believe in rock’n’roll? Can music save your mortal soul?)

«Теперь, – почти в отчаянии поет он, – мы уже десять лет одни, и катящийся камень – не то, что раньше – зарос густым мхом» (Now for ten years we’ve been on our own/And moss grows fat on a rolling stone/But that’s not how it used to be). Катящийся камень, тот самый rolling stone, который по пословице не обрастает мхом (rolling stone gathers no moss), – один из основополагающих символов рок-культуры, перекочевавший из пословицы в название блюза Мадди Уотерса, оттуда в название группы Rolling Stones, затем в дилановскую “Like a Rolling Stone” и, наконец, в название созданного в 1967 году и ставшего библией контркультуры журнал Rolling Stone.