Главные песни XX века. От Диксиленда до хип-хопа

Дальше – больше: The birds flew off with a fallout shelter/Eight miles high and falling fast/It landed foul on the grass. Birds здесь – вовсе не просто птички, улетающие в зловещий символ холодной войны, убежище от радиоактивных осадков (fallout shelter), это еще и калифорнийская группа The Byrds. В своей песне “Eight Miles High” «птички» Byrds взлетели не столько на небесную высоту в восемь миль, сколько – одними из первых – в заоблачные выси психоделии. Многозначность слова high, обозначающего на хиппистском сленге состояние наркотического возбуждения, приподнятости, не ускользнула от внимания бдительных цензоров, и сразу после выхода в мае 1966 года “Eight Miles High” была запрещена для передачи по радио – то есть «быстро рухнула, сбитая, на траву» (falling fast/It landed foul on the grass). Что, впрочем, не остановило остальных в их движении вперед (The players tried for a forward pass) – не только в бурном развитии музыки во второй половине десятилетия – Beatles, Beach Boys, Джими Хендрикс, Фрэнк Заппа, но и в не менее бурном расцвете политических, идеологических, общественных проявлений контркультуры – антивоенное движение, студенческие демонстрации, феминизм, «Черные пантеры», «новые левые» и т. п. И все это – with the jester on the sidelines in the cast: тот самый jester-шут, еще недавний лидер и «голос поколения» Боб Дилан оказался на обочине (on the sidelines) всего этого движения, закованный в гипс (in the cast) после страшной мотоциклетной катастрофы, в которую он угодил 29 июля 1966 года, сломав себе позвоночник. И дело было не только в аварии. Оправился от нее Дилан довольно быстро, но она радикально изменила его. Он ушел «на обочину»: и идеологически-политический радикализм его протестного периода, и эстетический радикализм “Like a Rolling Stone” и “Blonde on Blonde” остались в прошлом, уступив место обращению к традиционной американской музыке и, в конечном счете, к христианству.

Следующий образ – sweet perfume, сладкий аромат (the half time air was sweet perfume) позволяет по меньшей мере двоякое толкование. С одной стороны – это пропитавший весь воздух зенита (half time) контркультурного движения 60-х сладкий дымок марихуаны, с другой – такой же сладковатый, но куда более зловещий аромат слезоточивого газа, которым полиция и национальная гвардия разгоняли студенческие демонстрации протеста.

Строчка “While the sergeants play their marching tune” кажется прямым указанием на ознаменовавший своим выходом 1 июня 1967 года начало легендарного «лета любви» битловский Sgt. Pepper с сержантами-битлами на обложке и маршеобразным, в стиле военного оркестра, звучанием заглавной песни. Однако продолжение “We all got up to dance/Oh, but we never got the chance/Cause the players tried to take the field/The marching band refused to yield/Do you recall what was revealed/The day the music died?” («Мы все вскочили танцевать/Но шанса у нас не было/Игроки захватили всю поляну/Оркестр отказался отступать/Помнишь ли ты, что вскрылось/В день, когда музыка умерла?») вновь дает возможность многозначного толкования. То ли Маклин имеет в виду, что новая психоделическая музыка, проявленная в битловском «Сержанте» и других не менее радикальных альбомах их современников-единомышленников, уже не давала, как раньше, возможности весело и беззаботно под нее танцевать. То ли – что звучит куда более зловеще – marching band здесь вовсе не разряженные в свою цветастую сержантскую униформу битлы, а те же заурядные полицейские и национальные гвардейцы, которые «захватили всю поляну» студенческих кампусов и, отказываясь отступать, лишили всех «шанса танцевать» и таким образом вновь напомнили о трагическом дне, «когда музыка умерла».