Главные песни XX века. От Диксиленда до хип-хопа

В высказанных еще в самом начале века идеях Кроули, как и в увлекавшем Боуи ницшеанстве, можно было проследить зерна фашизма. На гастролях в Стокгольме Боуи заявил, что «Британии не повредит фашистский лидер», а на советско-польской границе, когда в мае 1976 года вместе с Игги Попом он отправлялся в свое второе путешествие по Транссибирской магистрали, его задержали таможенники, обнаружившие у него в багаже нацистскую символику. Неудивительно, что, когда на фоне всего этого по приезде в Лондон в том же мае 1976 года он на вокзале Виктория приветствовал из салона открытого «Мерседеса» встречавшую его толпу поклонников вскинутой вверх правой рукой, пресса немедленно интерпретировала этот жест как нацистский салют. Боуи оправдывался, говоря, что фотограф схватил его руку в движении. Впоследствии он объяснял в интервью New Musical Express свои профашистские заявления и поведение того времени кокаиновой зависимостью и погруженностью в имидж Изможденного белого герцога. «Я был совершенно вне себя, полностью безумен и по уши погружен в мифологию… все вокруг Гитлера и правых идей». Всю вину он валил на Лос-Анджелес: «Это гребаное место нужно просто стереть с лица Земли. Быть связанным с рок-н-роллом и отправиться жить в Лос-Анджелес – прямой путь к катастрофе». Годы спустя он называл этот период «самыми мрачными днями моей жизни», а Изможденного белого герцога – «довольно мерзким типом». «Это было опасное время для меня, я был на физическом и эмоциональном пределе и всерьез опасался, что сойду с ума».

Берлин, куда он приехал в июне 1976 года и где поселился в одной квартире со своим другом Игги Попом, который сопровождал его в туре Station to Station и так же стремился избавиться от кокаиновой зависимости, должен был стать для Боуи ключом к радикальному обновлению и образа жизни, и подпорченного имиджа. Он конечно же осознавал, что и в Берлине недостатка в наркотиках нет: «Я переехал из кокаиновой столицы мира в героиновую. Но, по счастью, к героину тяги у меня никогда не было, так что с этой точки зрения угрозы я не ощущал».

«Берлин притягивал меня своим ощущением убежища, – говорил он. – Это один из немногих городов, где я мог жить и передвигаться, почти полностью сохраняя анонимность. Денег у меня было тогда мало, а жизнь там была дешевая. По каким-то причинам берлинцам было наплевать. Во всяком случае на английского рок-певца».

По Берлину он передвигался на велосипеде, и эта «спартанская», по его собственному признанию жизнь, должна была стать импульсом и к «достойной новой музыке», которая по его представлению должна была отвергнуть привычные стандарты англо-американского рока. Из этого стремления и родилась так называемая «Берлинская трилогия» Дэвида Боуи – созданные в Западном Берлине в 1977–1979 годах альбомы Low, Heroes и Lodger.

Боуи уже знал о новой германской музыке – Tangerine Dream, Kraftwerk, Can, Faust – которая, несмотря на прилепившийся к ней в Британии несколько презрительный ярлык «краут-рок» (см. главу Autobahn в этой книге) пробуждала в нем жгучее любопытство и желание и самому попробовать подобные, по большей части электронные эксперименты. Он связался с Kraftwerk в Дюссельдорфе, но те после всемирного успеха своего альбома и сингла “Autobahn” уже успели «схватить звезду славы» и, сославшись на занятость, от обсуждения каких бы то ни было планов сотрудничества отказались.

Боуи узнал, что в Германии находится Брайан Ино, связался с ним, и Ино тут же пригласил его приехать в Кельн, где он тогда работал в студии «отца германской электроники», известного продюсера Конни Планка.

Боуи и Ино сблизились годом ранее, в 1976-м, когда Ино приходил на все концерты турне Station to Station в Лондоне, и в их тогдашних разговорах зародилась идея о совместной работе. Они неплохо знали друг друга еще с тех времен, когда Roxy Music, в которых тогда играл Ино, выступали «на разогреве» у Боуи в ходе тура Ziggy Stardust. Ну а первое знакомство произошло еще в 1970-м – символически! – на редком тогда еще в Лондоне концерте Филиппа Гласса, где всегда тяготевший к минимализму Ино с удивлением увидел уже прославленную благодаря “Space Oddity” восходящую звезду британского рока.

Идеи и музыка Филиппа Гласса и его соратников по минимализму Ла Монта Янга, Терри Райли, Стива Райха оказали огромное влияние на Ино, и в 1975 году он основал свой лейбл Obscure Records, где издавал британских авангардистов-минималистов Гэвина Брайарса, Майкла Наймана, Харольда Бадда, Penguin Café Orchestra ну и, разумеется, собственную музыку. Все это для тяготевшего к новым звучаниям Боуи было невероятно интересно.

«Я думаю, что именно существовавшие между Дэвидом и Брайаном различия так притягивали их друг к другу, – говорил о создавшем «Берлинскую трилогию» творческом альянсе Джон Кейл. – Точно так же как это было в Velvet Underground у нас с Лу [Ридом]: два человека из совершенно разных сред встречаются вместе и рождают нечто третье. Именно так и произошло у Дэвида и Брайана».