Главные песни XX века. От Диксиленда до хип-хопа

Клип этот вышел в телеэфир MTV 3 марта 1989 года, буквально на следующий день после премьеры его двухминутного собрата в Cosby Show.

От невинно слащавого духа и содержания гибрида музыкального видео и рекламного ролика не осталось и следа. Мадонна, как пишет в книге «Мадонна: интимная биография» Рэнди Таборелли, с самого начала хотела, чтобы это видео было намного провокативнее всего, что она делала до сих пор. При этом стоит напомнить, что у нее за плечами были уже и скандал с внезапно вскрытыми эротическими фотографиями, которыми она зарабатывала на жизнь в безденежной молодости, и пропагандировавший добрачный секс и чуть было не подвергшийся запрету клип “Like a Virgin”, и клип “Open Your Heart”, в котором Мадонна – танцовщица в стрип-клубе, эдакая амальгама Марлен Дитрих из «Голубого ангела» и Лайзы Миннелли из «Кабаре» – соблазняет и уводит за собой с восторгом и вожделением глядящего не нее мальчика лет десяти.

Была ли провокативна сама песня “Like a Prayer”? Сегодня, тридцать с лишним лет спустя, когда ее содержание неразрывно связано со скандальным видео, трудно ответить на этот вопрос объективно. Однако точно можно сказать, что к осени 1988 года, когда началась работа и над песней, и над получившим от нее название альбомом, Мадонна была в непростом психологическом состоянии. Ей только что исполнилось 30, возраст, когда мать ее умерла от рака груди. Несмотря на, казалось бы, непререкаемый звездный статус, ее последние проекты фильмы «Шанхайский сюрприз» и «Кто эта девчонка?» и бродвейский спектакль «Пошевеливайся» вызвали не только жесткую критику со стороны прессы, но и, по сути дела, провалились у зрителя. Брак с актером Шоном Пенном находился на грани развала, и, в конечном счете, в январе 1989 года они развелись.

Она вдруг ощутила, что и она сама, и ее фаны повзрослели, что и ей, и им становится тесно в прежней заведомо беззаботной и зачастую бездумной детско-подростково-юношеской тематике. «Это был сложный период в моей жизни, – вспоминала она. – Что я хочу сказать своими песнями? Я хотела, чтобы альбом выразил то, что у меня на душе. Он стал песнями о матери, об отце, о семейных связях. Мне потребовалось немало мужества, чтобы говорить об этом».

Мадонна Луиза Чикконе росла в итальянской католической семье, набожность которой граничила с фанатизмом. «Родившись католиком, ты навсегда остаешься католиком, – говорила она в интервью журналу Rolling Stone в марте 1989 года. – Ты всегда ощущаешь вину и раскаяние, и тебя никогда не покидают мысли о том, не согрешил ли ты. Меня мучает чувство вины даже тогда, когда я не должна была бы его испытывать, и это то, что осталось от моего католического воспитания. Потому что в католицизме ты рождаешься грешником и остаешься грешником всю свою жизнь. Как бы ты ни пытался от этого избавиться, грех всегда остается с тобой».

Грех, о котором говорит Мадонна, для нее с самого начала носил вполне определенную окраску. В своих песнях и в своем визуальном имидже она всегда нарочито, демонстративно педалировала свою сексуальность, и в содержании “Like a Prayer” воплотилась двойственность ее публичного лица: женщина, пытающаяся совладать со своей сексуальностью перед лицом своего религиозного воспитания. Вся образность песни: «Когда ты зовешь меня/Это как молитва/Я стою на коленях/И хочу принять тебя/В полночный час/Я чувствую твою силу/Ты знаешь, я приму тебя/Я слышу твой голос/Как поют ангелы/У меня нет выбора/Я слышу твой голос/Я чувствую, что лечу/Я закрываю глаза/О Бог мой, я лечу вниз с неба/Я закрываю глаза/Боже, помоги мне» нарочито двусмысленна, она может быть в равной степени истолкована и как религиозный экстаз молящейся женщины, и как ощущение любовного экстаза женщины, испытывающей оргазм.

При этом ничего сверхоткровенного, позволяющего недвусмысленно эротическое толкование и уж тем более выходящего за рамки приличия в песне не было, а даже если и было бы – к концу 1980-х поп- и рок-музыка слыхали и не такое. И никакого скандала не случилось бы, если бы не видео.

Да и в видео опять же таки ничего откровенно сексуального, и уж тем более порнографического не было.