Глаз Лобенгулы

Носильщики в недоумении остановились, а громила, буркнув в ответ что-то невразумительное, начал растерянно озираться, словно выискивая в толпе кого-то. Я присел на корточки и, осторожно тронув руку лежащего передо мной человека, выпалил первое, что пришло в голову:

— Неужели это вы, Владимир Васильевич?

* * *

Утром следующего дня наша спасательная команда провела небольшое совещание. На повестке дня стоял лишь один вопрос: как вызволить пленника? Исходя из увиденного и услышанного за истекшие часы у всех сложилось впечатление, что моего дядю держат здесь в качестве некоего живого экспоната, причем экспоната тщательно охраняемого. Проследив в бинокль за удаляющимися носильщиками, я выяснил, что Владимира Васильевича содержат в обширной роще, раскинувшейся на небольшом пригорке сразу за мостом, и догадался, что основной лагерь колдуна Аминокана (имя его мы тоже уже выяснили) расположен не далее трехсот метров от реки. Заметили и другое: хотя мост в дневное время и охранялся, через него тем не менее пропустили как самих больных и увечных, так и сопровождавших их родственников. Вечером охрану сняли: стражи ушли в деревню, которая к этому времени уже будто вымерла. Правда, над рощей колдуна еще долго светилось зарево костра, но к полуночи и оно угасло.

— Пока, Алекс, вырисовываются два варианта освобождения твоего родственника, — взял слово Зомфельд. — Первый вариант мирный, второй — силовой. Согласно первому завтра прямо с утра идем к этому доморощенному эскулапу и элементарно предлагаем ему выкуп. Если достигнем согласия, принесем пациента сюда, отмоем, переоденем и немедленно выступим в обратный путь.

— А если лекарь откажется его отдавать? — взволнованно спросила девушка.

— Тогда остается вариант номер два — отбивать силой, — развел руками Зомфельд. — У меня есть карабин, у Алекса — автомат. Дождемся, когда пациента вновь вынесут из рощи, и малость попугаем сопровождающих. Думаю, пары выстрелов в воздух хватит, чтобы они нам не препятствовали. А Найтли подождет в стороне с лошадьми наготове.

— Нет, нет, — запротестовал я, — не пойдет! Вооруженные налеты годятся только для ограбления банков. Упаси господи, если будут жертвы! За нами тогда такую погоню организуют — мало не покажется! И чего мы этим достигнем? Лишь подставим сами себя под удар! Всё же идея с выкупом мне нравится больше. И, кажется, я даже знаю, с кем именно нам лучше вести переговоры…

— С кем же? — в унисон воскликнули мои собеседники.

— Вчера я немного пообщался с охранником моего дяди, — состроил я хитрую физиономию. — Уж не знаю, зачем к тщедушному человеку приставили столь мощного амбала, но парень показался мне обычным деревенским простаком. Слишком уж он и по виду, и по одежде отличается от других прислужников Аминокана. В общем, если подловить его где-нибудь и предложить кругленькую сумму, то, мне кажется, он должен согласиться пойти на сделку.

— А что, давайте попробуем, — обрадовалась Найтли. — Готова взять переговоры на себя! Несколько убедительных фраз по-португальски я точно смогу составить. Да и внимания как представительница слабого пола привлеку меньше.

— А если еще и переоденешься в местное платье, маскировка будет идеальной! — подытожил Вилли.

* * *

Мы быстро распределили наши обязанности. Вилли занялся подгонкой и починкой лошадиной упряжи, а мы с Найтли, выяснив, что через два дома от нас проживает деревенская портниха, направились к ней в поисках подходящего платья. Пожилая, еще не отошедшая от сна женщина долго мяла пухлые щеки, пытаясь понять, чего от нее хотят.

— Выбирайте что хотите, — отдернула она наконец занавеску, прикрывающую одну из стен. — Вот платье воскресное, вот обычная одежда, повседневная, есть и подвенечное одеяние…

— Подвенечный наряд мне пока рановато, — озорно стрельнула глазами моя спутница, — а вот темно-зеленая юбка и белая кофточка, пожалуй, подойдут.

От портнихи я вышел как будто с другой женщиной! Закутавшись в платок и опустив глаза, Найтли изменила даже походку — с размашистой европейской поступи перешла на семенящую африканскую.

Мы спустились к мосту и, пристроившись за пышно разросшимся кустом, принялись наблюдать за происходящим вокруг. Удивительно, но за ночь число паломников заметно сократилось. Среди оставшихся близ площади людей деловито сновали старушки, явно что-то им предлагая. Вскоре мне стал понятен уклад жизни населения Матембе. Всё в деревне крутилось лишь вокруг походного стана знаменитого колдуна. Благодаря спросу многочисленной армии пилигримов на кров, питание и прочие бытовые услуги местному населению жилось не в пример богаче и вольготнее, чем, например, жителям соседних деревень. Поэтому все без исключения обитатели Матембе с удовольствием размещали новоприбывших в своих домах, с большим энтузиазмом участвовали в переноске больных, следили за порядком и снабжали всех чистой водой и свежими лепешками.