Глаза Гейзенберга

Терлоу покачал головой. В этот момент свет одного из прожекторов переместился, и доктору показалось, что напротив окна Мерфи висит какой-то предмет. Он вгляделся, но предмет словно растаял в ночном небе. Терлоу снял очки, протер глаза. Что за ерунда, откуда там взяться какой-то трубе? Не иначе как последствие глазной травмы, решил доктор, водрузил очки на место и повернулся к Моссману.

– А ты не знаешь, что вообще Джо делает в офисе? – спросил он.

– Обзванивает знакомых, хвастает тем, что натворил. Довел свою секретаршу Неллу Хартник до истерики; она теперь в больнице.

– А он звонил… Рут?

– Без понятия.

Терлоу позволил себе мысли о Рут впервые с тех пор, как она вернула ему кольцо с вежливой записочкой (совсем не в ее духе), что выходит замуж за Нева Хадсона. Терлоу занимался тогда научной работой в Денвере по гранту Национального научного фонда.

«Вот идиот, – ругал он себя. – Грант не стоил того, чтобы потерять Рут».

Теперь он гадал, не позвонить ли ей, чтобы как можно мягче сообщить страшную новость. Хотя как такое смягчишь? Сообщение должно быть безжалостным и жестким. Рубануть с плеча – тогда рана не оставит уродливых шрамов… конечно, учитывая обстоятельства.

Морено был небольшим городком, и доктор знал, что после свадьбы Рут продолжила работать ночной медсестрой в психиатрическом отделении окружной больницы. Скорее всего, у нее сейчас смена. Бездушно сообщать такую новость по телефону, надо встретиться лично.

«Но тогда в ее глазах я неминуемо стану частью трагедии. Нет уж, увольте».

Терлоу понимал, что обманывает себя, цепляясь за то, что между ними было раньше. Он вздохнул. Пусть ей расскажет кто-то другой, он за нее больше не в ответе.

Полицейский справа от Терлоу спросил:

– Думаешь, он пьян?

– А он вообще бывает трезвым? – отозвался Моссман.

– Ты тело видел? – спросил тот же парень.

– Нет, Джек все в красках описал по рации.

– Так и застрелил бы сукина сына, – процедил сквозь зубы полицейский.

«Ну, понеслось», – подумал Терлоу.

Раздался визг тормозов, и из остановившейся у здания Мерфи машины выскочил толстячок. Брюки наспех натянуты поверх пижамы, в руках – фотоаппарат со вспышкой.

Терлоу едва успел отвернуться – резкий свет озарил темное ущелье улицы раз, другой. Опасаясь боли в глазах, доктор поднял голову к небу и, когда сверкнула новая вспышка, опять увидел странный предмет: тот висел футах в десяти от окна Мерфи. Теперь его очертания были различимы даже в темноте.

Доктор продолжал всматриваться, недоумевая. Это не могло быть галлюцинацией или следствием поврежденного зрения. Он совершенно четко видел цилиндр примерно двадцати футов в длину и четырех-пяти в диаметре. С того краю, который был ближе к зданию, выдавался, как тарелка в губе мурси, полукруглый выступ. На нем стояли двое и, пригнувшись, глядели в окно через трубу на подставке. В ночной дымке силуэты были едва различимы, но руки и ноги у них имелись. При этом ростом эти существа казались не больше трех футов.

Доктора охватило какое-то отрешенное волнение: несмотря на реальность происходящего, видение не поддавалось никаким рациональным объяснениям. Пока он таращился, один из человечков повернул голову. Сквозь ночную дымку на Терлоу уставились два горящих глаза. Человечек кивнул своему напарнику, и теперь на доктора смотрели две пары горящих глаз.

«Может, это мираж?»

В горле запершило. Если это мираж, то его увидят и другие. Стоящий рядом Моссман не спускал взгляда с окна Мерфи. Помощник шерифа не мог не заметить странный цилиндр – или его видение, – однако ничем этого не обнаруживал.

Когда к ним подбежал запыхавшийся фотограф, Терлоу узнал Тома Ли из газеты «Страж порядка».

– Мерфи по-прежнему внутри? – спросил репортер.

– Так точно, – отозвался Моссман.

– Привет, док, – поздоровался Ли. – Что вы там разглядываете? Окно конторы Мерфи?

Терлоу положил ему руку на плечо, и его обдало сильным запахом мускатного одеколона. Двое на выступе тем временем направили свою трубу вниз, на группку полицейских.

– Том, что там за чертовщина? – спросил доктор, указывая вверх. – Сфотографируйте-ка.

Ли направил объектив на окно.

– Где? Что сфотографировать?

– Вон ту штуковину перед окном Мерфи.

– Какую штуковину?

– Ты ничего странного напротив окна не видишь?

– Мошкара, что ли? Их в этом году полно. Вечно слетаются на свет.

– И где там свет?

– А? Ну…

Терлоу сорвал с себя поляризованные очки. Цилиндр исчез; на его месте мутнело зыбкое бесформенное облачко, в котором что-то копошилось. Сквозь него отчетливо вырисовывался угол здания. Доктор надел очки – и перед глазами вновь возник цилиндр с выступом. Теперь двое направляли трубу на главный вход.

– Вон он! – раздалось откуда-то слева.

Ли рванул с камерой наготове, оттесняя Моссмана и едва не опрокинув Терлоу. Полицейские дружно двинулись вперед, оставив доктора в полном одиночестве.

В дверях здания Мерфи появился лысоватый коротышка в синем костюме. Он поднял руку, защищаясь от света направленных на него прожекторов и вспышек фотоаппарата. Терлоу сощурился, глаза моментально заслезились.