Глаза Гейзенберга

– Иммутант! – выдохнул Келексел, а про себя подумал: «Ну все, режиссер, ты попался! Являть иммутанту свою съемочную команду!» – И он до сих пор жив?

– На днях мы дали ему почувствовать нашу силу, – ответил Фраффин, – но уничтожать совсем пока не хочется – уж больно он забавный.

Мерфи кашлянул, и Келексел откинулся в кресле, всматриваясь, вслушиваясь. «Тогда уничтожь себя, Фраффин», – подумал он.

– Тебя бы сюда поместить, вот где не заболеешь. На тюремной диете я даже поправился. Поразительно, насколько я втянулся в здешний распорядок.

Терлоу вновь принялся за документы. Келексел, едва дыша, завороженно смотрел на действия существа и чувствовал, как растворяется в нем, превращаясь в сплошной комок восприятия. При этом его не отпускала мысль: «Что ей до этих персонажей из прошлого?»

– Дела, стало быть, идут неплохо? – спросил Терлоу, кладя перед Мерфи стопку карточек с чернильными кляксами[31].

– Ну, несколько затянуто, – сказал Мерфи, стараясь не смотреть на карточки. – Тут скучновато.

– Но в общем, вам тюрьма не в тягость?

Фраффин подрегулировал что-то на панели, и картинка приблизилась. Теперь перед ними повисли два увеличенных профиля. (Келексела будто втолкнули в комнату и поставили вплотную к говорящим.)

– На этот раз подойдем к карточкам несколько иначе, – пожал плечами Терлоу. – Вы слишком часто проходили этот тест, поэтому я хотел бы кое-что изменить.

Взгляд Мерфи метнулся в сторону, хотя голос остался нейтральным:

– Как скажешь, док.

– Я буду сидеть к вам лицом, – продолжал Терлоу. – Не совсем по правилам, но в нашей с вами ситуации и так хватает нарушений.

– Ты о том, что мы знакомы и прочее?

– Да. – Терлоу положил на стол секундомер. – И еще я поменял порядок карточек.

Мерфи с явным усилием изобразил радостное нетерпение и готовность сотрудничать.

– В прошлый раз ты сидел сзади, – заметил он. – Как и доктор Вейли.

– Я знаю, – ответил Терлоу, продолжая сортировать карточки.

Келексел почувствовал прикосновение Фраффина и подскочил от неожиданности. Режиссер перегнулся через стол.

– Этот Терлоу не промах, – доверительно шепнул Фраффин. – Присмотритесь к нему. Обратите внимание на то, как он меняет тест. Если его проходить несколько раз за короткое время, можно навостриться. Все равно что подвергать кого-то опасности, пока тот не научится ее избегать.

В словах Фраффина, а также в том, как режиссер с самодовольной улыбкой откинулся в кресле, крылся двойной смысл. Келекселу стало не по себе. Он заставил себя вновь сосредоточиться на пановиде. Что так важно в этой сцене? Признание вины, совесть?.. Инспектор пристально изучал Терлоу, гадая, вернется ли к нему Рут, если ее отпустить. Разве такое мыслимо, после близости с хемом?

Охваченный ревностью, Келексел насупился.

На сцене Терлоу приготовился начать тест. Он раскрыл первую карточку и включил секундомер.

Поджав губы, Мерфи уставился на карточку и наконец сказал:

– Авария на дороге. Двое погибших. Это их тела на обочине… Народ не умеет обращаться со скоростными автомобилями.

– Ты говоришь об отдельных частях рисунка, или делишься общим впечатлением? – спросил Терлоу.

Мерфи заморгал.

– Я говорбю об этой части. – Он перевернул карточку и потянулся за следующей. – Это завещание или документ, вроде на собственность, но его уронили в воду, и весь текст размыло. Невозможно ничего разобрать.

– Завещание? Не знаете, чье?

Мерфи помахал в воздухе карточкой.

– Видишь ли, когда умер дед, его завещания так и не нашли. А оно у него было. Мы это точно знали, но дядя Эймос свалил, прихватив вещички деда. Тогда-то я и научился заботиться о своих бумагах. Бережно обращаться с важными документами.

– А ваш отец бумаги сохранял?

– Па? Черта с два!

Что-то в тоне Мерфи привлекло внимание Терлоу.

– Вы с отцом когда-нибудь дрались?

– Цапались иногда, бывало.

– Вы хотите сказать, ссорились?

– Ну да. Он вечно оставлял меня в повозке с мулами.

Терлоу молчал, пристально наблюдая за Мерфи.

Тот осклабился.

– Старая семейная байка. – Он резко отложил карточку и схватил третью. Склонил голову набок. – Шкура ондатры, растянутая для просушки. Когда я был мальчишкой, их продавали по одиннадцать центов за штуку.

– Поищите другую ассоциацию. Может быть, вы видите на карточке что-то еще.

Мерфи метнул быстрый взгляд на Терлоу, потом снова на карточку. Он весь напрягся, точно пружина. Молчание затягивалось.

Келексела не оставляло чувство, что Терлоу обращался не столько к Мерфи, сколько к зрителям пановида. Будто врачеватель тестировал его самого. Инспектор понимал, что сцена – отснятое и записанное событие в прошлом, однако казалось, что время каким-то образом сдвинулось, и разговор происходит у него на глазах.

Джо вновь взглянул на Терлоу.

– Может быть, дохлая летучая мышь, – наконец выдал он, – которую подстрелили.

– Вот как! А зачем ее стрелять?

– Так они же мерзкие! – Мерфи отодвинул от себя карточку. Его явно что-то встревожило. Он осторожно потянулся к стопке и резким движением повернул следующую картинку, словно боясь того, что там обнаружит.