Глобальная жатва

Конечно, глупость относительна. То, что глупо для одного, для другого – нет. Вот, к примеру, собака. Хозяин бросает ей палку и кричит: "Апорт!" (в переводе с французского это значит "Давай, мол, принеси!") И собака понимает его! Она бросается за палкой и действительно приносит ее. "Какая умная собака!" – восхищаются люди. А собака берет в зубы хозяйскую сумку и гордо шествует мимо своих поклонников. "А какая воспитанная!" – не умолкают зрители. Если бы то же самое сделал человек (бросился бы за палкой), мы бы сказали: "Идиот какой-то!" Вывод какой? То, что хорошо для животных, не всегда подходит людям. Хотя люди, похоже, частенько забывают об этом. Ехал я как-то в маршрутке в одном из небольших провинциальных городков (там, где запахи не чувствуют, а "слышат"). На очередной остановке заходит дама второй свежести и примерно такой же трезвости. Зашла, села, потянула носом, подозрительно окинула всех глазом (у нее было два глаза, просто так говорится "окинуть глазом"), и вдруг как заорет: "Кто ел рыбу?" От этого крика даже водитель вздрогнул, а маршрутку чуть было ни бросило в сторону. Люди начали переглядываться в поисках того, кто ел рыбу. Да что там говорить, даже я начал вспоминать, что я сегодня ел на завтрак, и не было ли там, не дай Бог, рыбы. Всем было ясно: нужно немедленно предъявить этой даме виновного, пока еще есть время. Только теперь я заметил: в автобусе действительно стоял запах рыбы. Дама тем временем рассчиталась с водителем и вновь повернулась к аудитории. Ее мрачный взгляд, не предвещая ничего хорошего, скользил по пассажирам в поисках жертвы. Наконец, она увидела мужчину, который ее вполне устроил. Он тоже был не совсем трезв и так же молод (в общем, такой же, как эта женщина, только мужчина). "Что же ты молчишь, …..? Это же ты ел рыбу! Воняет, …… на весь автобус!" Все вздохнули с облегчением. Ситуация, вроде как разрядилась. И тут, когда уже никто не ожидал, с места встает скромная, незаметная раньше девушка, и говорит: "Извините, это я везу в сумке рыбу. Я сейчас выйду, извините, пожалуйста". "Сиди!" – командует дама. "Лучше мы с мужчиной выйдем. Водитель, тормози!" С этими словами дама хватает уже знакомого нам мужчину и силой вытаскивает его на улицу. "Пойдем отсюда! Здесь такая вонь, …! Рыбой так воняет, что невозможно, …, ехать!"

Не очень умная глава получается, вы не находите? А что же вы хотели – единство формы и содержания! Доктору философских наук явно не понравится. Хотя знаю я одного доктора. Когда он сидел над своей докторской (диссертацией, конечно), он частенько спрашивал меня, как бы невзначай, а что я думаю по тому или иному поводу. Слушал он меня с интересом, но консенсус мы находили редко. Вместо этого просроченный кандидат и без пяти минут доктор то и дело обвинял меня в плагиате. "Ну, это прямо, как у Гегеля. А здесь – какое-то ницшеанство вперемежку с Кантом" – пугал он меня страшными приговорами. Два философа вряд ли найдут общий язык. Скорее договорятся и поймут друг друга философ и высший математик. Им спорить не о чем. Они говорят об одном и том же, только разными словами. Впрочем, Бог с ними, с философами и математиками. Мне, например, гораздо ближе какой-нибудь представитель продвинутой молодежи. Вот взял он чисто случайно эту родительскую книжку, чтобы скоротать время, сидя, не будем уточнять где. Открыл сразу на этой странице, прочитал немного и подумал: "Во жжет Илюха! А че, прикольно! Надо почитать". И появился у меня еще один читатель. Причем, в отличие от передержанного ученого, он еще не совсем потерян для общества.

Еще о музыке и французской культуре (впрочем, не такая уж глупая глава выходит). Бедный Шарль Азнавур и предположить не мог, что безобидный французский романс даст название целому музыкальному жанру. В свое время столичная администрация запретила водителям маршрутных такси слушать "шансон". Блатная романтика так задела самые тонкие струнки русской души, что тут же стала любимой музыкой целого поколения. Самые выдающиеся деятели русского шансона даже из могилы продолжают воспевать "Золотые купола" и "Владимирский централ". Не так давно возвращался я с моря на попутной машине. За десять часов так наслушался этой музыки, что когда, наконец, приехал, ощущение было такое, что я не приехал, а "откинулся" после долгой, по меньшей мере, десятилетней отсидки. Теперь я знал все о "зональной" жизни и разбирался во всех ее тонкостях и хитросплетениях, начиная от "малолетки" и заканчивая "женскими бараками". А до самого утра где-то в верхнем углу комнаты "все маячил на вышке пожилой вертухай".