Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 2

Естественно (напомним промежуточный вывод), проблема в данном случае не в компьютере, Интернете или информационных продуктах, а в том как, для чего, с какими целями, при посредстве каких отношений они используются.

Вообще следует заметить, что грань, отделяющая мир культуры и со-творчества от мира массовой культуры, весьма тонка, но очень существенна. В случае диалога с культурными ценностями человек участвует в процессе распредмечивания, он является «со-творцом», который обогащается и создает нечто (прежде всего самого себя как творческую личность) в процессе диалога с этими культурными ценностями, будь то книга, общение с другим человеком или природой. В случае массовой культуры или других превратных форм происходит утилитарное потребление культурных благ, которое либо «работает» исключительно на воспроизводство рабочей силы (в частности, даруя человеку возможность релаксации тем или иным образом, в частности на массовых спортивных или рок-шоу), либо вообще разрушает личность.

К числу превратных форм, порождаемых «закатом» «царства необходимости», относятся и социально-экономические формы, в которых капитал пытается решить проблемы глобального кризиса биогеоценозов Земли. Объективно проблема если и ставится в полный рост (что характерно только для некоторых развитых стран и очень узкого круга стран «Третьего» мира), то сводится в большинстве случаев к охране окружающей среды. Акцент именно на (1) охране (2) среды деятельности капитала и его человеческих ресурсов здесь весьма симптоматичен. Более того, эта охрана ограничивается, при такой постановке, исключительно узким полем проблем, непосредственно затрагивающих условия воспроизводства корпоративных центров (страны золотого миллиарда). При этом, однако, даже эту ограниченную по своему полю и масштабам деятельность капитал как общественное отношение выносит за скобки имманентной для него системы экономических механизмов (прежде всего рынка), оставляя ее на откуп государству и общественным организациям, что само по себе символично¹⁰⁰.

Но мы несколько увлеклись. Пора сделать промежуточные выводы. Так, мы можем предположить, что в мире происходит рождение новых типов «ресурсов» и потребностей, связанных с переходом «по ту

сторону материального производства». Однако пока что этот переход осуществляется по-прежнему в рамках «царства необходимости» и господства отчужденных общественных отношений. В силу этого он приобретает превратные формы, фиксируемые в понятиях «информационного общества», «охраны окружающей среды», «устойчивого развития» и ряде других категорий.

Именно эти превратные формы могут быть зафиксированы и фиксируются на эмпирическом уровне, создавая объективную видимость «мнимого содержания» этих процессов.

Мы же предполагаем теоретически, что за ними скрыто эмпирически трудно различимое действительное содержание - генезис «царства свободы» и креатосферы как его основы.

Предлагаемое нами понятие - креатосфера - перекликается с широко известным и уже называвшимся нами термином «ноосфера», предложенным Тейяр де Шарденом и превращенным в научное понятие В. Вернадским. Последний вкладывал в эту категорию вполне определенный смысл - превращение человека в господствующую над биосферой силу. В отличие от этого, мы под креатосферой понимаем мир (социальное пространство и время) со-творчества, диалога, неотчужденных отношений, в которые включены Человек и его [творческая] деятельность, предметный мир культуры, природа (биосфера).

В этом смысле мы можем утверждать, что креатосфера как основа жизнедеятельности «царства свободы» есть торжество, победа подлинной культуры (мира Ломоносова, Маркса, Ползунова, Пушкина, Сократа, Чайковского, Шекспира, Эйнштейна и десятков, сотен миллионов безвестных врачей и учителей, социальных новаторов и инженеров...), развивавшейся в рамках «царства необходимости» в процессе диалектической борьбы с отношениями отчуждения.

Смена доминанты: «производство» креатосферы.

«Постиндустриальное общество» и «общество услуг»

Зафиксировав качественные изменения в содержании труда, материального производства и потребностей, легко предположить, что такие изменения должны вызывать существенную трансформацию макротехнологии и структуры общественного производства в целом. Вслед за многими нашими предшественниками мы можем зафиксировать переход от индустриальной системы как вершины материального производства, производства вещей в рамках «царства необходимости», к новому типу общественного производства. К какому именно - тема нижеследующих размышлений.

В современной западной литературе это общество было принято называть постиндустриальным или информационным. На наш взгляд, эти термины слишком узки и недостаточно точно отражают суть происходящих изменений, но к этому мы еще вернемся. Пока же зафиксируем ключевые черты индустриального производства как вершины эпохи господства материального производства.

Во-первых, индустриальное производство предполагает господство механических технологий.