Глория

С другой стороны здания, где-то за самым дальним проходом, доносилось высокочастотное рычание. Оно было не постоянным, и то затихало, то пропадало и снова набирало обороты. Все шестеро стояли и смотрели друг на друга. Глория понятия не имела, что могло издавать этот звук, да и не хотела выяснять. Все, чего она хотела, это чтобы ее семья благополучно вернулась наружу, и, как они поступали во всех опасных ситуациях, они, не разговаривая, быстро и в один ряд двинулись по проходу к выходу: Глория — впереди, Бенджамин — сзади, дети — между ними.

Когда они вышли на дневной свет, ей пришло в голову, что все, что происходит в супермаркете, направлено против Бенджамина, пытается уничтожить его. Ей также пришло в голову, что это одна из тех поворотных точек, что если она войдет туда и встретится лицом к лицу с тем, кто издавал этот ужасающий шум, она сможет изменить ситуацию.

Но она не собиралась туда возвращаться. У нее будут другие, менее опасные возможности сделать то, что ей нужно, и у нее не было причин подвергать себя опасности.

Контингент солдат в форме маршировал по центру Имперского шоссе за двумя бронированными машинами. Все на улице посторонились, чтобы пропустить их, многие из них приветствовали их. Глория не узнала форму, но знала, что солдаты на их стороне в войне.

С какой бы стороны это ни было.

Ее семья наблюдала за парадом с парковки "Альбертсон", прежде чем выйти на тротуар. То, что она почти ничего не знала об этой войне, казалось странным. В обычной ситуации она была бы полностью погружена в свою жизнь. О предыдущих жизнях, реальной жизни, она бы забыла. Детали этого существования были бы частью ее самой, как будто она жила в этом царстве с самого рождения. Тот факт, что привычные нормы были нарушены, вызвал в ней тревогу и заставил Глорию понять, что она, возможно, не обладает всеми необходимыми знаниями.

Однако она знала достаточно, чтобы подобрать с земли потрепанную батарейку, когда увидела ее, зная, что батарейки использовались в качестве валюты в тех немногих местах, где все еще принимали такие жетоны, а не обменивали на товары. С помощью этой "двойки" они смогли бы купить пару яблок, морковь или картофель — свежие фрукты или овощи, в которых так нуждались растущие организмы детей.

— Спрячь ее, — быстро сказал Бенджами загораживая ее от взглядов проходящих мимо людей на удице.

Она положила батарейку в карман.

— Пойдемте — призвал он. — Быстрей!

Поскольку все магазины были разграблены, торговцы продавали свои товары в парке с тележек и повозок. У огороженного входа в парк стоял вооруженный охранник, следивший за тем, чтобы у всех входящих были средства для оплаты, и когда Глория показала военному, свою батарейку он быстро пропустил ее и детей.

В любом другом месте и в любое другое время доступные предложения были бы отвергнуты даже животными зоопарка, но для их отчаянных глаз сморщенные овощи и мокрые фрукты выглядели как манна небесная. Ей удалось купить коричневый банан, мягкий цуккини и три картофелины на свою батарейку, и Бенджамин положил их в наплечный мешок вместе с ножом.

В тот вечер они легли спать с желудками, которые были полнее и счастливее, чем когда-либо за долгое время.

****

Утром их разбудил стук в дверь.

Бенджамин мгновенно схватил свое ружье. Янги и другие их соседи знали, что для того, чтобы представиться друзьями, нужно постучать дважды, медленно, затем сделать паузу, прежде чем постучать три раза подряд. Это была случайная серия ударов в дверь, указывающая на незнакомца.

— Позвольте мне разобраться с этим, — сказал Бенджамин.

Глория придвинулась к нему.

— Нет, позвольте мне разобраться с этим.

Она не хотела, чтобы его убили до того, как она найдет способ спасти его, и, поскольку дети затаились в своих комнатах, а Бенджамин стоял прямо за ней, она заглянула в глазок, чтобы посмотреть, кто там.

Это была ее сестра Мила.

Ее первым порывом было открыть дверь и немедленно впустить Милу, но она остановила себя. Что бы ни пыталось удержать Бенджамина от возвращения к жизни, оно всегда принимало форму близких ей людей: матери, отца, детей. Здесь было то же самое. Это была не ее сестра, осознала она. На самом деле, у нее никогда и не было сестры. Она узнала стоявшую перед ней женщину, которую убил ее муж и брат которой хотел, чтобы Глория вернула ее к жизни.

Почему именно внешность этой женщины была выбрана для изображения ее сестры?

— Да это же Мила! — сказал Бенджамин, заглянув в глазок и отложив ружье в сторону. Прежде чем Глория успела остановить его, он открыл дверь и впустил ее.

Глория напряглась, но ничего необычного не произошло. Мила обняла ее, поцеловала Бенджамина в щеку и отметила, что дети, которые вышли из укрытия, услышав ее голос, выросли настолько, что она едва узнала их. Это была обычная семейная встреча, и Глория даже вспомнила их последнюю встречу и слезливое прощание, хотя прекрасно понимала, что эти события произошли не с ней.