Гнев терпеливого человека

– Русские мерзавцы отняли у моей семьи почти все! А ведь я не из простой семьи, я из очень богатой, влиятельной семьи, очень уважаемой! Знаешь, какой был у моего отца дом? В нем было четыре этажа над землей, и на каждом этаже была своя спутниковая антенна. Забор вокруг двора был в три метра высотой, и даже просто забор охраняли несколько человек, понимаешь? Дом сожгли проклятые русские! Разбили его артиллерией, не осталось почти ничего! Шесть телевизоров было – ни одного не осталось.

Стоящий рядом второй Аслан отвлекся на своего заговорившего громче командира, Шерил отвлеклась на то же самое, потому что ей не понравились интонации майора и переводящего его слова на заднем плане лейтенанта. Поэтому снова в разговор с уговаривающим ее встретиться мужчиной она включилась не сразу.

– Даже у моего младшего дяди было двадцать рабов! А у отца было десять тогда, когда я был еще мальчиком. А когда я вырос…

– Десять? – все же переспросила она.

– Ты не веришь? Да я же говорю, десять – это ерунда, это было давно. Когда я стал мужчиной, у нас и сорок было иногда. Отец большую часть держал в горах, на пастбищах, но и в доме всегда было много, я не выдумываю. Очень много! У кого два-три раба – это никого не удивит. Даже у бедняка, у ленивого, как свинья, человека мог быть русский раб. Хорошее было время! Если десять – о, это уже большой человек, уважаемый человек.

Шерил отключилась на секунду, так у нее зашумело в ушах.

– Нет, их то больше было, то меньше. Но сорок – это я не преувеличиваю. И еще самый первый компьютер из всех соседей у отца был. Это сейчас смешно, а тогда… Он даже мне пользоваться не разрешал, хотя больше всех меня любил. Больше всех! Но он никому не разрешал. Сейчас у меня в доме три компьютера есть: и для игр, и для фильмов. А отца уже нет – русские убили… Прямо в доме. Он так свой дом любил, так гордился. Такие праздники устраивал: всех родственников, всех уважаемых людей приглашал!

– А рабы? – выдавила из себя она.

– А что рабы? Тысячу долларов стоит простой раб. Это не много. Хорошая собака для гор дороже стоит, даже намного дороже! Если раб врач, или сапожник, или может учить на пианино играть, или английскому языку – цена другая, конечно. Меня вот русский раб учил, и я отлично английский язык знаю, лучше всех.

Шерил подтвердила, что да, так и есть. Когда она привыкла к его акценту, понимать стало чуть легче.

Голова кружилась. Очень хотелось сесть. И еще хотелось, чтобы рядом не было уже никого: ни чеченских «борцов за свободу», ни даже своих.

– Капитан… капитан Ахен!

Она с трудом сфокусировалась на молодом лице подошедшего лейтенанта. Аслан уже общался со своими людьми, бурно жестикулируя. Майор быстро набивал что-то в электронный планшет.

– Да?

– С вами все в порядке?

– Да, более или менее… Слушайте, лейтенант, я все-таки плохо понимаю его произношение… Он сказал, что у них всех были рабы, многие десятки. Сорок в одном только его доме. Как вы думаете… это правда? Или он специально…

Лейтенант жестом остановил ее, повернулся к Ильясу. Снова неразборчивые гортанные слова: от одного к другому и обратно, как в пинг-понге. Несколько фраз, потом ответ, потом снова непонятный ей вопрос, и опять ответ.

– Да, все верно, – кивнул ей лейтенант, в глазах которого смех и напряжение теперь смешивались с очевидной усталостью. – Ты правильно поняла. Да, рабы. Да, многие десятки.

– Я все же… Как это может быть?

– Ну, – лейтенант приподнял брови, будто удивляясь ее настойчивой глупости. – Он ведь ответил, что не из простой семьи, а из особенной: богатой, влиятельной. Потому и много!

– Ты не веришь? – тоже немного удивленно спросил Ильяс из-за его плеча. – Не веришь мне?

– Верю, – выдавила она. – Но я не о том…

– Капитан Ахен!

Отвернуться от обоих было облегчением. Майор являлся якорем в этом мире, скукожившемся сейчас до размеров одной комнаты – учебного кабинета в бывшей русской школе.

– Майор, сэр?

– Подойдите.

Майор и командир спецгруппы повстанцев разогнулись, отошли от стола и теперь смотрели прямо на нее. Четыре шага, с непрерывным ощущением того, как буравят ее затылок несколько пар глаз. Неужели даже лейтенант-переводчик не понял, что она имеет в виду?

– Вот смотрите. Маршрут относительно простой, но довольно протяженный. Часть заключительного отрезка проходит над красной зоной – но в этом, собственно, и смысл выброски. Активность зенитных средств… Гм… Мы все знаем, что она отлична от нуля. Но специализированные средства по всему маршруту, в том числе в той же красной зоне, не фиксировались с самого начала текущего этапа операции. Ни высокомобильные, ни маломобильные, ни стационарные. Соответственно, только стрелковое оружие разных типов. И уже не много. Не столько, сколько было раньше.

– Изменения по наряду сил?

– Без изменений. Четыре «Черных Ястреба». Такой наряд сам по себе достаточен для того, чтобы три четверти инсургентов опустили лицо в землю. И начали молиться, а не стрелять.

– Да, сэр.