Гнев Тиамат

Алекс пролистал всплывающие на экране страницы отчётов о повреждении и обнаружил виновника. Снаряд ОТО пришёлся на компьютерный узел, контролировавший все внутренние и внешние коммуникации корабля, а резервная система по какой-то причине не сработала. Возможно, и она повреждена. Похоже, на инженерной панели горит много красных огоньков.

«Шторм» залечит дыры в корпусе, как и всегда. А команды ремонтников уже спешат привести остальные системы в порядок. Алекс был уверен, что «Шторм» восстановится.

А вот грузовик, на котором сейчас Бобби со своей штурмовой командой, кувыркался в пространстве — неуправляемый, без атмосферы. С неисправной радиосвязью Алексу невозможно узнать, есть ли там ещё кто живой.

Глава седьмая

Бобби

— Кэп, запускаю вас. Постарайтесь вернуться, — произнёс Алекс.

Абордажная капсула затряслась, вылетая из «Шторма». Спустя мгновение включился двигатель, и Бобби вдавило в кресло, лишив возможности что-либо делать, пока вокруг гремит бой.

Капсула «Шторма» была немного технологичнее марсианской версии, на которой тренировалась Бобби, но лишь настолько, насколько возможно для такого простого объекта. Базовая концепция — маленький десантный транспортник с двигателем на одном конце и шлюзом, способным пробить дыру во вражеском корабле, на другом. Интерьер — глухой металлический ящик, снабжённый креслами-амортизаторами. «Летающий гроб» — старинная шутка морпехов, которую поняли бы даже солдаты древности, катившие в бой на колесных бронетранспортерах — ещё до битвы ты приготовлен к вечному упокоению.

Люди всегда повторяли, что ожидание сражения есть самая трудная его часть. В молодости Бобби тоже так говорила. Когда бой приближается, когда он неизбежен — так давайте начнём его, мать вашу. А в бою всё случается слишком быстро, чтобы о чём-нибудь беспокоиться. Страх инстинктивный и не связан с интеллектом. Почему-то это всегда успокаивало.

С возрастом всё изменилось. Она научилась смотреть на спокойные мгновения перед боем как на благословение. Дар. Не многие идут на смерть, понимая, что происходит, и ещё меньше людей имеют время посидеть и задуматься о своей жизни. О том, что успели сделать значимого. И будет ли смерть достойной.

Отец Бобби стал легендой Марсианского Морского корпуса ещё до её рождения. Когда его семья начала увеличиваться, он оставил службу на передовой, став ещё более знаменитым сержантом-инструктором. Целое поколение училось тому, как стать марсианским морпехом под руководством старшего сержанта Драпера на базе Геката. Здоровенный мужик с лицом, словно вырубленным из кремня, он всегда выглядел непобедимым. Незыблемое творение природы, оживший символ горы Олимп среди простых смертных.

Перед смертью он превратился в крошечную, иссохшую оболочку. Лёжа в кровати, обвешанный трубками и мониторами, которые лишь на время откладывали неизбежное, и держа Бобби за руку, он сказал:

— Я готов. Я это делал раньше, десяток раз.

Тогда она не поняла, но теперь думала, что отец говорил о том ожидании, в котором она находилась сейчас. В десантной капсуле, летящей в бой, она пересматривает свою жизнь, которая, возможно, несётся к концу. Кто я? Имело ли смысл то, что я делала? Будет ли после меня вселенная лучше, чем до меня? Если я не вернусь, о чём мне стоит жалеть? И чего я добилась?

Возможно, это состояние способен понять только воин. Только тот, кто решился бежать в огонь, а не удирать прочь. Это чувство было для Бобби священно.

— Отсюда ни шагу дальше, — шептала она.

Её литания перед лицом тиранов, деспотов и агрессоров. Отсюда ни шагу дальше. Если моя жизнь что-то значит и после того, как уйду, думала Бобби, я надеюсь, что именно это.

— В чём дело, босс? — спросила Джиллиан. Номер два, пристёгнута в челноке прямо напротив Бобби.

— Просто разговариваю сама с собой, — ответила Бобби. И запела: — Всё, что можешь ты, я могу сделать лучше. Я могу что угодно сделать лучше тебя.

— Никогда не слышала такую песню, — заметила Джиллиан, подхватывая припев. — Новая? Похоже, астерская.

— Без понятия, — рассмеялась Бобби. — Её любила напевать моя мать. Братья у меня были старше, и я терпеть не могла хоть в чём-нибудь им уступать. Я рыдала, если они выигрывали, а мама пела мне эту песню. Из тех, что схватываешь ребёнком и уже никогда не забудешь.

— Мне нравится, — Джиллиан прикрыла глаза и начала мурлыкать себе под нос. Как будто молилась. Бобби знала, что это не так. Джиллиан снова и снова прокручивает в уме их миссию. Два метра сквозь проломленный корпус до первой развилки. Свернуть налево. Двенадцать метров до инженерного люка. Пробить и зачистить. Три метра вправо, пульт управления. Литания другого бойца.

Те, кого я люблю. Те, кто любит меня. Я сражалась за то, во что верила, защищала своих, как могла. Я держала свои позиции вопреки подступающей тьме.

Ну, неплохо.

Абордажная капсула коротко взвизгнула — сигнал тревоги. «Шторм» послал пару зарядов из рельсовой пушки настолько близко от корпуса, что Бобби могла бы дотянуться и потрогать их по пути.