Гнев Тиамат

Обед был настоящим пиршеством. Хвосты лобстеров от настоящих лобстеров. Нежные стейки мраморной говядины, выращенной из лучших образцов. По центру столов стояли вазы с лаконианскими цветами, источая запах мяты, железа и смолы. Никто не спрашивал о докторе Кортазаре. Это, как понимала Тереза, одно из неписанных правил. Если кто-то исчезает – не спрашивай. Интересно, упомянет ли кто-нибудь о ней, когда она уйдет? Если, конечно, все получится.

Она взглянула на столик, за которым сидела Элви Окойе. Ее муж, к удовольствию всех сотрапезников, о чем-то увлеченно рассказывал, экспрессивно размахивая руками. Доктор витала в своих мыслях. Тереза задумалась, солгали они о «Соколе» или сказали ей правду? Неизвестно, а выяснить вряд ли удастся.

К сожалению, от плана сбежать вместе с ними во время вторжения придется отказаться. Надо придумать другой план.

* * *

Проходили дни. Недели. Справиться с вторжением оказалось сложнее, чем все рассчитывали. Новостные ленты излучали оптимизм, представляли угрозу досадной выходкой кучки недовольных идиотов, а не реальной опасностью, вставшей перед империей. У Терезы еще сохранился доступ к секретным военным сводкам и совещаниям, который ей предоставил отец, но и без них было ясно, что новости – чушь собачья.

За исключением школьных уроков, все иные занятия теперь прекратились. Илича она видела только за едой. Он не повторял угрозу накормить ее насильно, да и ни к чему. Таковы теперь новые правила их отношений. Утратив контроль почти над всем, он пытался компенсировать свое бессилие контролем над ней. Тут уж ничего не поделаешь.

– На сей раз они оступились, – рассуждал Илич. – Поддались панике. У того здоровенного корабля засбоила магнитная ловушка реактора, и они бросились на его защиту.

– Идея неплоха, – Тереза запихнула в рот очередную ложку кукурузной каши. Вроде должно быть вкусно, но консистенция слишком склизкая, и вкус приторный. Она сглотнула, умудрившись не подавиться.

Они сидели в закрытом дворике с плющом на стенах и искусственным светом, имитирующим солнце. Снаружи бушевала пурга, усыпала сады по щиколотку белым. Крыска уже успела побегать по снегу, ухмыляясь во всю морду, на шкуре у нее намерзли ледяные шарики. Пока они ели, Илич не подпускал собаку, поскольку от нее воняло мокрой псиной.

– Идея была бы вполне, будь у них хоть какой-то шанс организовать успешную оборону. Живы они только потому, что постоянно в бегах. Мы в любое время могли уничтожить их, но Трехо выжидал.

– Чего?

– Того, – Илич наслаждался звуком собственного голоса. Мудрый, терпеливый наставник, объясняющий невежественной маленькой девочке, как устроена вселенная. Столько лет это казалось добротой. Теперь это казалось снисхождением. – Три марсианских линкора – вот ядро их доморощенного флота. А когда обладаешь чем-то настолько важным, естественно пытаться его защитить. Но это эмоциональная реакция, а не тактика. Им придется за нее заплатить.

За завтраком – яйца, сладкий рис с рыбой, обжаренный с миндалем шпинат – он говорил то же самое, но она не мешала ему повторять. Его слова больше не имели значения.

– «Вихрь» пройдет сквозь них, как нож сквозь масло. Потом, конечно, придется проводить зачистку. Всех сразу мы не достанем. Но ради главных своих кораблей они рискнут даже «Штормом». Будет кровавая баня. И я…

Тренькнул его наручный компьютер. Илич нахмурился и принял вызов. Тереза положила ложку и отпила глоток воды. Голос Трехо был четким и уверенным, но в нем слышалось напряжение:

– Полковник, вы нужны мне в штабе на пару слов.

Илич ничего не сказал, только кивнул и, сразу поднявшись, вышел. О Терезе он мгновенно позабыл. Что ж, и прекрасно. Когда он скрылся за углом, она встала из-за стола и впустила Крыску. Собака потрусила внутрь, шумно пыхтя. Тереза достала карманный компьютер и открыла военные сводки.

На мгновение стало грустно. Такое с ней бывало иногда. Вспомнилось, как отец говорил, что она станет лидером, в котором все будут нуждаться. Как обучит ее всему, что знает, просто на всякий случай. Тогда она была совсем другой. Он был другим. Она скучала по той девочке и по отцу, каким он был прежде. Но боль потери сразу испарилась, не оставив и следа. Эта боль еще вернется.

Сводки о боях выглядели странно, понадобилось время, чтобы разобраться в них. Поврежденный крейсер как-то сумел восстановиться. А весь вражеский флот убегал, но не к дальним задворкам солнечной системы. Они спешили к вратам. Большинство, во всяком случае. Почти все.

Почти все, кроме четырех. И эти четверо шли к Лаконии. Самоубийство. Четыре корабля против «Вихря». Если только у них не припасено то секретное оружие, которое они использовали в Солнечной системе…

Но нет, «Вихрь» их не остановит. Он зашел слишком далеко, и даже на максимальном торможении не сможет резко поменять курс, а будет и дальше уходить от планеты. Он вынужден бороться с собственной массой и инерцией, как пловец с отливом. В том же положении и эсминцы. Их обманули. Выманили весь флот, заставили бросить планету под защитой одной лишь сети планетарной обороны.