Гнезда русской культуры (кружок и семья)

Господствовавшие литературные направления также мало способствовали возвышению идеи семьи. В классицизме общее доминировало над частным и личным. Романтизм открыл литературе внутреннего человека со всем богатством, со всей тонкостью его душевной жизни. (Вспомним слова Жуковского, сказанные дочери Карамзина о ее отце, а в конечном счете и о самом себе: «Все для души, сказал отец твой несравненный; В сих двух словах открыл нам ясно он И тайну бытия, и наших дел закон…»). Но душа человеческая интересовала романтиков своими неясными порывами, таинственными переживаниями, тонкими переливами настроений, стремлением к неземному. Идея семьи показалась бы им, по крайней мере большинству из них, слишком грубой и прозаичной. Семейное чувство проигрывало в их глазах перед общностью, основанной не на кровном, а на душевном и идейном родстве. Отсюда культ дружбы, утверждаемой как прямо, так и способом от противного. В первом случае прославлялось бескорыстие и высокость дружеского союза, благо взаимопонимания; во втором – с горечью обличались измена и вероломство ложного друга, свидетельствующие о глубоком разладе в самих основах человеческого существования.

У Аксаковых идея семьи выразилась широко и человечно. Оказалось, можно любить своих и при этом желать добра и счастья другим. Больше того, семейные отношения освятились высшим смыслом – проникались взаимоуважением, интеллектуальным единомыслием или по крайней мере созвучием, подкреплялись общими идеалами гуманности и просветительства. Словом, «личная жизнь» Аксаковых невольно приобретала общественное значение. Пока лишь практическое, «наглядное», личное. А позднее, с появлением автобиографических произведений Сергея Тимофеевича, и литературное.

Глава девятая Московский житель

Материальные обстоятельства семьи не поправились, и Аксаковы решили оставить деревню. Нужен был постоянный заработок. Стосковался Сергей Тимофеевич и по литературному общению, по театру.

В сентябре 1826 года все семейство, включая шестерых детей – Костю, Гришу, Ваню, Мишу, Веру и Олю, – выехало в Москву. 8 сентября они миновали заставу. Сразу почувствовался контраст тихой сельской жизни и городской суеты, шума, кипения страстей. «В эту минуту, – писал Сергей Тимофеевич, – с особенной живостью представилась мне недостаточность вещественных средств моих и все последствия такого неосновательного поступка».

Но решили назад не возвращаться. Сергей Тимофеевич навсегда стал московским жителем.

Лишь наездом, всего раза три навещал он потом родные места, Надежино.

В Москве царило необычное возбуждение, бросалось в глаза многолюдство, обилие знатных персон, военных. Только что в Кремле состоялась коронация Николая I; незадолго перед тем все узнали о расправе над декабристами – о казни пяти, о высылке десятков других, не говоря уже о расправе над сотнями и тысячами солдат. Новый император взошел на трон по трупам и крови лучших своих соотечественников.

События 14 декабря 1825 года Аксаков пережил в своей вотчине. Как он реагировал на них, сведений нет. Но сколько-нибудь заметного влияния на Аксакова, далекого от радикальных и тем более революционных кругов, декабристская эпопея, кажется, не оказала. В истории страны поражение декабристов объективно обозначило кровавый рубеж, вызвавший к жизни единый критерий подхода к разным событиям и фактам: до или после? Погруженный в свои проблемы, литературные и житейские, Сергей Тимофеевич сравнительно легко и безболезненно пережил произошедшую катастрофу. По крайней мере внешне это выглядело именно так.

По приезде в Москву Аксаковы поселились в доме А. А. Кавелина. Друг Сергея Тимофеевича еще по Петербургу, познакомивший его, как мы помним, с Державиным, он стал важным лицом, полковником, флигель-адъютантом императора.

Не теряя времени, поспешил Аксаков в театр, в только что отстроенное здание Большого Петровского с великолепным пятиярусным залом. В театре его радушно встретили старые друзья – Кокошкин, занимавший должность директора, и драматург Загоскин. Познакомился Сергей Тимофеевич с композитором А. Н. Верстовским и с молодым, но уже завоевавшим громкую известность актером М. С. Щепкиным.

Счастливый случай помог Аксакову устроиться на службу и получить возможность столь необходимого ему постоянного заработка.

В Москве в связи с коронацией и пребыванием императорской фамилии находился адмирал Шишков, ставший министром народного просвещения, или, по его собственному словоупотреблению, «деловцом государственным», хотя себя он предпочитал называть все-таки по-старому – министром…

Помня о дружеском покровительстве, проявленном к нему в Петербурге, Аксаков нанес визит министру и пожаловался на свое стесненное положение. Шишков предложил Сергею Тимофеевичу место цензора в только что утвержденном Московском цензурном комитете под председательством князя В. П. Мещерского.