Гнездо синицы

Таинственный мужчина, стоящий в дверном проёме, не носил шляпы (такой, которую обычно находят у эпатажных сыщиков); нельзя было назвать его старым, но и юнцом он тоже не был; он не смолил, как паровоз; в его гардеробе не висел бежевый плащ; не чересчур аккуратный, не безбожно неряшливый; у изголовья его кровати, на тумбочке, не нашлось места будильнику с характерными красными цифрами, который будил бы его в полчетвёртого ночи; он не был обладателем каких-либо примечательных черт во внешности: подбородок его не слишком выдающийся, но в то же время к соевым и мягким его не причислить, нос – не слишком длинный, не короткий, глаза – не зелёные, не голубые и не карие, про причёску тоже особо ничего не скажешь, не расчёсан и не растрёпан; ведя дело, он не развешивал газетные вырезки и фотографии на специальной доске, не обозначал на карте места преступлений гвоздиками и не натягивал между ними цветные ниточки с целью обозначить географию преступлений; на его рабочем столе не копились папки; он не заливал в себя литрами кофе, а после тяжёлого рабочего дня не позволял себе расслабиться за стаканчиком виски; вы бы не обнаружили в его походке ничего примечательного; рукопожатие его не было слишком крепким или откровенно вялым; даже пресловутой трости у него не имелось.

– Моё имя – Стужин.

– Это точно он, – после охов и ахов раздастся новая порция комментариев.

– Но зачем он здесь?

– Так уж это обязательно?

– Мы и сами справимся.

– Выскочка.

– Тише-тише, господа. Где же ваша учтивость? Весьма наслышаны о ваших достижениях и рады поприветствовать вас в наших рядах.

– Благодарю вас.

– Так значит, господин Стужин, вы допускаете, что этот индивид существует в действительности? – шевеля усами, спросил полковник.

– Не просто допускаю, я в этом ни капли не сомневаюсь.

Раздадутся смешки, но нашего героя они лишь подзадорят.

– В таком случае, может быть, вы не откажете в праве на существование и арлекину по имени Пьеро?

– Верно, не откажу.

Смешки повторно наполнят и без того душное пространство.

– Абсурд! Идиотизм!

– Ещё что? Дед Мороз есть?

– Тише, пусть говорит.

– Господин Стужин, потрудитесь объяснить вашу точку зрения. Как видите, мы в недоумении…

– Именно за этим я сюда и пришёл, судари и сударыни. Занимайте свои места, прошу. Тяжело, должно быть, живётся людям, требующим от нашего зыбкого мира присутствия чётко сформулированного смысла и ясности. Нет, это не катастрофично, но тем не менее я не завидую тревогам, что гнетут их с момента пробуждения, когда первый лучик солнца, отражаясь от поверхности окружающих предметов, прикасается к их сетчатке, а далее – дневная суета, информационные неоднородности преследуют их за обедом и ужином, копятся вплоть до отхода ко сну, окончательно спутывающего все карты. Скажу по секрету: в предрассветные часы у меня и самого порой по спине пробегает неясная дрожь, и если в это мгновение меня способно очаровать красивое, то я тут же начинаю сомневаться. В чём именно? Да во всём. Бледный зеленоватый отблеск на восточном своде пепельного неба пугает и вместе с тем вселяет надежду, что следующее утро вот-вот настанет и свет отразится от предметов, но не так, как это было вчера, а иначе – по-завтрашнему. У меня, по крайней мере, так. А вообще, я уверен, что многие из нас лукавят. Ответьте, дорогие коллеги: ища в заскоках жизни некий смысл, не пытаемся ли мы поставить собаку на фундамент или приделать к облаку мост? Впрочем, я не берусь осуждать храбрых борцов с бессмысленностью, могу лишь посочувствовать им. Ближе к делу. Вы хотите с ходу услышать: «Преступник – тот-то, тот-то», но, господа, так это не работает. Убийца, может быть, и хотел бы, чтобы его раскрыли, хотел бы понять, что на самом деле произошло, но причинно-следственные связи тут не помогут. Я считаю, что интересующее вас лицо на самом деле не преступник, а жертва обстоятельств. Это глубоко больной человек, утомлённый прелестями жизни, но в то же время бесстрашный и утончённый, вы сами вдумайтесь: студия, похожая внешне на черепаху, но не являющаяся ею, к тому же из натурального дерева! Это же гениально, это породило бы новый взгляд на построение офисного пространства. Вслушайтесь: престиж – значит жить в экологичном стеклянном шаре или чопорном панцире[90] прямо на работе, не тратя драгоценные минуты на дорогу, вся инфраструктура этажа доступна для регентов. Этот человек видится мне самим собой – и только за это должен быть четвертован.

Девять

Меня ещё нужно отыскать, и чтобы это сделать, придётся хорошенько поднапрячься. Скрываться я умею, у меня был непревзойдённый учитель.