Гнездо синицы

Однажды молоденькая секретарша (официально – ассистентка) по имени Карина – та самая, у которой золотые руки, – обнаружила возле своего стола изрядно скомканный клочок исписанной бумаги, и, не дожидаясь уборщицы, она без задней мысли выбросила его в урну. Не прошло и пяти минут, как ровно на том же месте вновь лежал смятый лист, хотя за это время никто мимо неё не проходил. Оглянувшись и не найдя того, кто мог бы целенаправленно мусорить возле её стола, она не без доли возмущения отправила второй листок вслед за первым. Когда же на полу обнаружился третий, сложенный самолётиком, Карина не выдержала и, поднявшись с жёсткого неудобного стула (одобренного девятью ортопедами из десяти), произнесла раздражённо: «Что за шутки!», но никто ей не ответил. Тогда она подняла листок и, расправив, пробежалась по нему глазами: к работе компании, очевидно, эти записи никакого отношения не имели, да и к ней тоже, – пробежалась ещё разок, на сей раз внимательней. Затем достала из урны первые два и изучила их содержание. Сказать, что она была в недоумении – ничего не сказать. Чуть позже она заметила ещё один возле кофемашины, а спустя пару дней ещё несколько – журавлика и розочку – рядом с импровизированным складом стройматериалов (предназначавшихся для моей черепахи). Сначала она лишь из чистого любопытства подбирала их, но спустя какое-то время втянулась в игру, приняв вызов, который ей бросил невидимый «кто-то», и уже не могла остановиться. Спешно кидая очередную находку в ящичек и запирая его на ключ, Карина едва высиживала до конца рабочего дня, чтобы затем, оставшись наедине с огромными окнами в пол и их сизовато-рябым столичным горизонтом, разгладить смятую бумагу, отсканировать её, после чего сложить в специально отведённую для этой цели жёлтую папочку и унести с собой. Никто особо не следил, что она там сканировала или печатала, но таким образом скучающая девушка поддерживала атмосферу таинственности. Неспособная поймать с поличным злоумышленника, она провела собственное расследование, в ходе которого была вынуждена констатировать три факта, не особо приблизивших её к цели:

1. Бумага формата А4 соответствовала той самой, что использовалась в их принтерах;

2. Текст писался от руки обычной чёрной ручкой;

3. Но почерк… почерк был удивительно красивым, можно даже сказать – идеальным, прежде она не встречала в офисе ничего даже близко похожего, хотя через неё проходила большая часть заявлений и служебных записок. На всякий случай она после ухода всех сотрудников аккуратно исследовала бумаги и записки на рабочих местах коллег на предмет совпадения – тщетно. Карина даже захлопала в ладоши от удовольствия.

А фигурно сложенные или же просто скомканные листы так и продолжали появляться в самых разных уголках офиса и, кажется, никого больше не смущали, что не могло не порадовать её.

Поздней ночью Карина ложилась в кровать и подолгу смотрела в окно, откуда сквозь невесомый, дымчатый тюль в её комнатку ежеминутно проникали тысячи бликов, чтобы, потухнув, остаться там навеки. Она ждала момента, когда эти блеклые вспышки укажут ей на второй смысл времени, а привычные предметы перестанут существовать и, растворившись, откроют путь к тому, что спрятано за их плутовской статикой.

И вот сама она тоже готова была раствориться, угаснуть, если этого требовали правила игры. Нужно скинуть с себя абсолютно всё, и даже то, что ты считаешь неотъемлемой частью самой себя, пусть не сразу – по чуть-чуть – по одному тонкому слою за раз, преодолевая сопротивление навязанных извне качеств, даже если для этого придётся содрать с себя кожу, и так до тех пор, пока не останется ничего. Чем будет это ничто? Неуязвимое, неприкасаемое, неразрушимое – то, что невозможно заменить, но так легко потерять к нему дорогу.