Гнилушкина гать (СИ)

   В этом лунном островке девушка опустилась на колени. Она попыталась аккуратно, бережно положить Игренькино ушко на пол, но вышло неловко -- кусок мертвой плоти вывалился из занемевшей руки и упал в пыль, подняв вокруг себя серую взвесь. Кирка с силой сжала кулаки.

   - Ценная жизнь за ценную жизнь. Прими мой подарок, - осипшим голосом прошептала девушка.

   Граница лунного островка на противоположной стороне знакомо задрожала. Какое-то мгновение и из полумрака вытянулась темная четырехпалая рука. Она неспешно поползла к уху. Черные полосы-пальцы ловко обхватили "подарок" и медленно потащили его во мрак.

   Кирка недвижно сидела в тишине, не сводя глаз с тонкого кровавого следа, оставшегося на дощатом полу.

   Наконец Голос ответил.

   - Мало! Отдай еще! - Зазвучали со всех сторон слова. Но в этот раз слажено, не так громко.

   - Мало?..

   - Мало. Нужно еще. Подароч-ч-ек. Ценная жизнь за ценную жизнь. Плоть - человеческая, кровь - человеческая, - вкрадчиво зашептал Голос.

   - Человеческая? - Ошарашенно повторила Кирка. Такого она не ожидала.

   - Я помогу. Близко. Спит. Не проснется. У тебя есть нож. Принеси подарок! Подароч-ч-ек... - Ласково, заискивающе пропел Хор одного Голоса.

   Кирка не сразу поняла, о чем толковал неведомый божок. А затем в ужасе замотала головой:

   - Нет, нет! Так нельзя!

   - Немного отдай, совсем чуть-чуть, - обиженно проворчал хор и умолк.

   А Кирка все повторяла и повторяла, что так нельзя, и беспомощно смотрела на кровавую дорожку на полу. Что же, все было зря?

   - Василек...

   Полоска света неказисто накренилась и совсем сузилась.

   Тишину разбил тихий, прерывистый смех. И если бы кто-то услышал это безумное хихиканье, то наверняка осенил бы себя знаком Велесия и помчался бы прочь, не оборачиваясь и никогда не возвращаясь к проклятой мельнице.

   - Вот как оно было, матушка. Вот как! - Смеясь, приговаривала Кирка.

   Она сняла платок, сложила его вчетверо и постелила на полу, а сверху прижала его ладонью левой руки. Нож легко выскользнул из-за пояса. Его холодные бока все еще были измазаны кровью, но серебристая полоска лезвия сияла готовностью доказать свою остроту. Девушка горько хмыкнула, поднесла к мизинцу режущую кромку и, не раздумывая, надавила со всей силой.

   Да, наточен инструмент был отменно. Боль налетела не сразу. Кирка крепко прижала ткань к ране. Отсеченный палец скатился с платка на пол.

   - Я принесла тебе подарок. - Стиснув зубы, проговорила девушка.

   Она ожидала вновь увидеть руку-тень, нарушающую границу света. Но случилось другое. Очертания предметов, тонкие контуры, которые кое-как можно было различить в темноте, сначала исказились, а затем исчезли, будто растворились в плотной черноте. Воздух стал холодным, вязким - Кирка почувствовала, как тяжело теперь давался каждый новый вдох. Полоска лунного света, в которой она сидела, напротив, ярко засияла, так, что девушка даже зажмурилась.

   - Принесла, - зашуршал, зашушукался Хор одного Голоса. - Дар, подарок, подароч-ч-чек.

   Кирка открыла глаза и вскрикнула в испуге. Прямо перед ней стоял божок - жуткое, невозможное существо. Голова -- пожелтевший череп крупной рыбы - крепилась, видимо, к птичьему скелету, но с коротким хребтом и треснувшими, поломанными ребрами. Верхние конечности тоже были птичьими -- от вилочковой кости, сгибаясь в иссохших суставах так, будто их все еще удерживали невидимые мышцы, расходились кости размашистых крыльев. Грудная клетка божка была набита глиной, мхом и тиной, которые серо-зеленой паклей свисали из зазоров в разбитых ребрах, а также измазанными грязью кусками шерсти и еще чего-то, вроде ракушек. Нижняя половина туловища существа оказалась еще более странной: костей видно не было, содержимое грудины -- вся эта тина, грязь и шерсть - будто расплавленное, выливалось на пол, создавая форму похожую на длинную темную юбку с бахромой. Ближе к полу "юбка" перекрывала своей чернотой даже окружающий мрак.

   Неожиданно "бахрома" зашевелилась и по доскам поползли знакомые четырехпалые ленты. Несколько рук-теней добрались до окровавленного пальца. Кирка в оцепенении наблюдала, как они ощупывали, исследовали "подарок". Потом подтянулась еще одна лента, на которой оказалось всего два отростка. Она осторожно приблизилась к отрубленному мизинцу, медленно наплывая на срезанный край. Палец дернулся и, почернев, врос в свою новую ладонь. Девушка медленно подняла голову и с ужасом поглядела на божка. Один из клоков грязно-серой шерсти, торчащий из груди существа, лениво заворочался, отчего на пол посыпались кусочки подсохшей глины. Он еще несколько раз медленно наклонился в разные стороны, освобождаясь от налипшей грязи, а затем развернулся, будто росток папоротника, и обрел форму. Козье ухо, это было козье ухо!

   - Нагляделась? - с отстраненным спокойствием полюбопытствовал Голос.