Гнутая монетка

– Скажите, у мертвецов были какие-то общие дела с «Панихидой»? – спросила она у Вайолет.

– «Панихи…» – Вайолет осеклась. – Вы имеете в виду Гильдию Падших? – прошептала она.

– Да, – сказала Иви, забыв, что тут никто не называет их настоящим именем. – Мертвецы вели с ними какие-нибудь дела?

Вайолет наклонилась ближе, и очки у нее сползли на кончик носа.

– Разумеется. Многие категории мертвых сотрудничали с Гильдией Падших, пока те обладали могуществом. В те годы одна атака мертвых следовала за другой. В Двенадцатую ночь 1969 года мертвые сражались на стороне Гильдии Падших, но об этом теперь уже и не говорят. Это все дела давно минувших дней. Вот уже несколько десятилетий мертвые ведут себя как законопослушные граждане. Стараются исправить ошибки прошлого.

Иви вспомнила, как Этель говорила, что «Панихида» подняла целую армию. Она представила войско зомби, ковыляющее навстречу, и содрогнулась. Теперь понятно, почему все так охотно поверили, что «Панихиды» больше нет.

Иви услышала, что рядом что-то шипит, и, оглянувшись, увидела Вэлиана с большой кружкой черной пенистой жидкости, пахнущей анисом.

– Решил, что вам меня не хватает. – И плюхнулся рядом.

Себ дождался, когда хозяин наполнит его бокал «Пуншем-Сто», и начал потягивать свой напиток, бросая на Вэлиана недовольные взгляды.

– Главное, что надо знать про мертвых, – это то, что они ничем не отличаются от живых: есть хорошие и есть плохие, – объяснил Вэлиан.

Замечательно, – подумала Иви. – Значит, он все слышал.

– Обычно их нанимают выполнять нелегальную работу, поскольку они не прочь нарушить правила, а закон о БНТ сложно применить к существам, которые растворяются в воздухе, или летают, или перемещаются быстрее скорости света.

Иви вспомнила говорящего волка в особняке Ренчей. Ей тогда показалось, что она видела, как он просунул нос сквозь чугунные ворота.

– А тот волк? – спросила она у Вэлиана. – Он тоже мертвый?

– Да.

– Мертвый волк? – переспросила Вайолет. – Наверное, это был гримвольф. На самом деле волки такие милашки.

Иви подумала, что «милашка» – не самое подходящее слово для того монстра.

– Дело не в том, какой этот волк, – снова вставил свое слово Вэлиан. – Дело в том, чей он. Ведь он на кого-то работает.

– На «Панихиду», – уверенно сказала Иви. – Вчера он был в бабушкином доме.

– Члены Гильдии Падших были в доме Сильвии? – воскликнула Вайолет. – Нет, тут какая-то ошибка. Их же давным-давно распустили. Этого не может быть.

Она затрясла головой, и очки едва не свалились у нее с носа. Себ, не обращая на нее внимания, наклонился вперед.

– Волк сказал, у него есть хозяйка, – припомнил он. – Выходит, один из членов «Панихиды» – женщина.

– «Волкобой», – вспомнила Иви. – Так было написано на двери Шестигранной комнаты, из которой он вышел. И он спросил, где мы спрятали это. Уж не знаю, что «Панихиде» понадобилось от бабушки Сильвии…

Вайолет что-то бормотала, гоняя ложкой крошки торта по тарелке.

– Гильдия Падших… все эти годы…

Иви с интересом следила за крошками. Что-то они ей напоминали.

– Пыль на полу в Шестигранной комнате… – сказала она. – В двух местах там было натоптано. У двери Волкобоя и перед деревянной дверью с надписью «Крестовник». Думаю, их недавно открывали.

Себ поставил бокал на стол.

– Волкобой и Крестовник?

Иви вздрогнула.

– Думаешь, это они забрали маму и папу? Думаешь, они оба все еще в Лундиноре? – Она оглядела обеденный зал.

– Одного из них ты уже видела, – напомнил ей Себ. – Мужчина с обезображенными руками в больнице Блетчи-Скрабб.

Человек в сером. Иви не думала, что брат слушал ее, когда она предполагала, что это один из членов «Панихиды».

– Если Волкобой – женщина, то мужчина в сером, наверное, Крестовник, – сказала она.

– Точно. А сейчас они могут быть кем угодно. Мы не можем доверять ни мужчинам, ни женщинам, ни мертвым, ни живым, ни людям в перчатках. Никому во всем Лундиноре.

Иви устало посмотрела на Вэлиана и Вайолет. Нельзя верить никому.

Глава 23

В пыльном циферблате необычного будильника отражается мамино лицо. Глаза зажмурены от боли, губы черны. Каштановые волос подернуты сединой, лицо вытягивается, изменяется и превращается в другое… Это папа. Очки разбиты, на щеках – кровь. Я долго смотрю на него, пока стрелки будильника не начинают стремительно вращаться, и папино лицо исчезает. Черные паучьи лапки-стрелки вращаются все быстрее. Меня захлестывает паника, я вот-вот утону. Хочу закричать, и не могу. Не могу пошевелиться…