Год благодати

И я сразу же вспоминаю. То человеческое ухо в склянке, которое отец купил в аптеке – его покрывали пустулы. Стало быть, он покупал его не для себя и даже не для матушки – он покупал его ради других людей.

– Это не проклятие, – шепчу я, чувствуя, как по щекам текут слезы. – Это черная оспа. Не знаю, почему не догадалась раньше, но отец уже много лет делает прививки от этой заразы. Ты должен рассказать об этом остальным, – добавляю я, вскочив с кровати. – Если пойдешь к своим и расскажешь правду… они перестанут нас убивать.

Райкер качает головой.

– Никто мне не поверит, а если и так… подумай сама… – На его лице отражается ужас. – Никто бы не перестал убивать. Если все решат, что проклятья нет, что помешает им перелезть через ограду и поубивать оставшихся девушек? К рассвету никого не останется в живых.

Я снова сажусь на кровать. Не знаю, сколько времени мы с ним сидим бок о бок, но разделяющие нас несколько дюймов кажутся мне непреодолимой пропастью.

Глава 51

– Райкер, – шепчу я в темноту.

Огонь в очаге почти догорел, последние головешки едва тлеют. Может быть, он уже ушел на ночную охоту? – думаю я, но, повернув голову, вижу его макушку. Он сидит на полу, прислонившись спиной к моей кровати и, судя по мерному дыханию, крепко спит.

Я понимаю, что не должна этого делать, но все равно касаюсь его волос. Когда мои пальцы касаются их загнутых концов, меня охватывает желание. Дома, в округе, я тысячу раз дотрагивалась до волос Майкла, но никогда не чувствовала при этом ничего подобного. Я понимаю, что мне следует остановиться, но вместо этого зарываюсь пальцами еще глубже в его шевелюру.

Райкер вдруг резко выпрямляется.

Я тут же сжимаю руку в кулак и пытаюсь дышать помедленнее.

– Что, тебе приснился кошмар? – спрашиваю я.

– Постарайся заснуть, – шепчет он.

– Что тебе снится?

– Неважно, – отвечает он. – Это всего лишь сны.

Я понимаю, что, наверное, он прав, но мне больно слышать его слова, особенно после того, как я рассказала о девушке из моих снов и о том, как много она для меня значит.

Как будто почувствовав то, что чувствую сейчас я, он заставляет свои плечи расслабиться и снова прислоняется спиной к кровати, обратив лицо к дверному проему.

– Мне снится, что я в лесу, – тихо говорит он. – Я вижу воду. Она близко, но почему-то я не могу до нее дойти.

– А что ты там делаешь? – спрашиваю я, вдыхая его терпкий запах.

– Я что-то ищу… чего-то жду… но не знаю, чего. Я иду по лесу, но шаги мои беззвучны и не оставляют никаких следов. Из-за деревьев выбегает олень, я достаю свой самый лучший нож, но животное пробегает сквозь меня. – Я вижу, как в свете очага двигается кадык Райкера. – А когда я просыпаюсь, меня охватывает ужасное чувство, мне кажется, что я никогда не покину этот лес, никогда не доберусь до берега этого озера. Я останусь один… навсегда.

Мне хочется дотронуться до него снова, хочется сказать, что я рядом, что он не один, но какой от этого прок? Хотя обстоятельства и свели нас вместе, он навсегда останется беззаконником, а я – добычей. Ничто не может этого изменить. Как только я ступлю за ограду, все это станет просто еще одним сном.

Великим и ужасным.

Глава 52

Проснувшись, я вижу, как Райкер натянул в одном углу своей тесной хижины рыболовную лесу и повесил на нее шкуры, чтобы загородить небольшую металлическую ванну с горячей водой, над которой подымается пар.

– Я тут подумал, что тебе, возможно, захочется принять ванну, – говорит он.

Я приподымаю ткань сорочки и нюхаю свое потное тело. Да, он, конечно же, прав.

Пока он занимается огнем в очаге, я ныряю под висящие шкуры. Рядом с ванной лежат мыло и тиковый гребень и стоит маленькая баночка с маслом чайного дерева.

Я выглядываю в щель между шкур, хотя это и глупо – ведь он сотню раз видел меня голой, да что там, у него даже есть карта моей кожи – но сейчас все как прежде.

Сняв сорочку, я сажусь в ванну. Слышится далекий раскат грома.

– Андерс был прав, – говорю я. – Начинается гроза.

Расплетя волосы и достав из них ленту, я испускаю самый долгий вздох в своей жизни. Мне стыдно, что я шлепнула Райкера по руке, когда он попытался расплести мою косу. Не знаю, что мною двигало в тот момент: привычка или мысль о том, что волшебство – это ложь, но похоже, приверженность обычаям округа у меня в крови.

Я погружаюсь в горячую – горячую воду, и это такое блаженство. Даже представить себе не могу, сколько котелков ему пришлось вскипятить, чтобы наполнить ванну.

Я втираю в волосы масло чайного дерева, когда вижу в воде лепесток. И быстро втягиваю в себя воздух. Шиповник. В округе купание с цветами считается грехом, за который полагается порка.

– Все в порядке? – спрашивает Райкер. Видимо, он так чутко воспринимает меня, что слышит перемены даже в моем дыхании.

– Тут плавают лепестки, – отвечаю я, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Это называется душистой ванной. Такие ванны хороши для кожи. Я подумал, что будет полезно для твоих рубцов, но я могу выловить лепестки, если тебе не…