Год быка--MMIX

Дей­ст­вите­льно, гордыня жены, обожаемой мужем и обоже­ств­ляющей саму себя, не находила подтверж­дения в пресыщен­ной светской жизни. И тут про­исходит роковая встреча двух страда­ющих половинок – одна без признания, другая без приз­вания. То­лько ведь не зря художник сравнил выско­чив­шую из подворотни любовь с финским ножом. Потому что это любовь каждого к своим страда­ни­ям, отражён­ным друг в друге. Чистой воды невроти­ческое состояние. Ну не становятся от настоящей, верной и вечной любви шизофрениками! Не попадают в психушку, а наоборот – рож­дают новые, ещё более красивые про­изве­дения, как роман «Мастер и Маргарита».

Но ведь мастер на самом деле написал красивый роман, который так нравился героине? По крайней мере, так рассказал Ивану незнакомец. Если не призна­вать в нём Воланда, то всё равно нет доверия словам сумас­шедшего, счита­ющего, что он всё угадал. Даже если мастер написал гени­а­льный роман, то было это до знаком­ства с Маргаритой. И могло это быть то­лько в случае посещения мастера тем же твор­ческим духом, и при участии прежней жены мастера – этой, как её, Вареньки, Манечки… А может быть, Ан­нушки? Отчего это вдруг мастер запамятовал имя, а?! Может быть потому, что то­лько что Иван рас­сказывал про Ан­нушку, про­лив­шую масло?

В общем, мы опять вернулись к началу и нашли ещё одно подтверж­дение тому факту, что в каждом великом романе содержится притча. И каждая такая притча, по выражению Гоголя, является историей души самого писателя и одновре­мен­но историей души целого поко­ления. В нашем случае – историей души советской интел­лигенции XX века, пытавшейся поставить себе в заслугу плоды твор­чества предыду­щего поко­ления русской дворянской интел­лигенции. Но русская интел­лигенция слу­жила Богу, хотя и разлила масло, рас­тратила духовную энергию на тщеславные про­екты вроде воз­вра­щения Константинополя. Поэтому твор­ческий дух Пу­шкина, Гоголя, Толстого, Достоевского одарил мир бес­смертными шедеврами. А вот при­шед­шая на смену светская интел­лигенция, она же советская, порадовала измучен­ными сагами как «Доктор Живаго» или «Жизнь Клима Самгина». Нет, с мастер­ством у светских писателей всё в порядке, а вот с глубокими образами и идеями – швах, пришлось даже заим­ство­вать из окку­ль­тных источников, у нелюбимого мужа. И в советское время случались шедевры, но в по­рядке исключения. Гениальный «Тихий Дон» сотворил не только мастер Шолохов, но и христи­анский дух погибшего казачества. Да и Булгаков, по правде сказать, как был, так и остался в душе «белогвардейцем».

Вернёмся на лестницу к Маргарите и к Коровьеву, чтобы сделать про­межуточный вывод. В целом план Коровьева, желавшего воз­вратить Маргариту в семью и в под­вал к мастеру, не удался. Маргарита, как чуткая ведьма, уже должна была засомне­ваться в том, что это принесёт ей ожидаемое счастье. Хотя в дан­ном случае главное, что у неё сохранилось это жела­ние – стать счастливой музой, то есть спастись через настоящее целомудрен­ное чадородие. Слово «це­ломудрен­ный» здесь, как и в послании апостола Павла, не имеет отно­шения к сексуа­льной сфере. Целомудрен­ность – это антоним раз­де­лён­ности, что легко чита­ется из этимо­логии слова. Еди­н­ство, снятие барьеров между тремя ипо­с­тасями лич­ности – телесной, душой, духом, а также между духом и «внутрен­ней­шим», то есть боже­ствен­ным источником твор­ческого духа. Если дух, «внутрен­ний человек» обожает не Бога, а свою жену, то есть душу смертного чело­века, это и означает барьер между лич­ностью и твор­ческим духом. Этот барьер приводит к дефи­циту духовной энергии, которой не хватает ни на поддержание мастер­ства, ни на движения души. В состоянии раз­де­лён­ности твор­ческий дух может общаться с каждым из трёх, и направлять их в нужном направ­лении. Но ситуация очень похожа на детскую загадку про волка, козу и ка­пусту, которых нужно пере­править через реку, чтобы они вместе соединились на другом, высоком берегу реки. Это гармоничное соединение мужа, жены и мастера при участии тво­р­ческого духа и является состоя­нием целомудрия. То­лько это состояние целомудрия и святости, то есть истин­ного ду­ховного знания, является необ­хо­димым для чадородия, подлин­ного твор­ческого со­стояния, спаси­те­льного для жены и через неё – для мужа.

Вот такое сложное истолко­вание про­стой сцены с участием Маргариты и Фриды. Осталось за­дать один вопрос: Допустим, Фрида – это подстроен­ный образ-ловушка, чтобы от­толк­нуть Маргариту от ангель­ского про­образа Гретхен к образу французской ведьмы королевских кровей? Но ведь Мар­гарита узнаёт себя в этом образе. Кроме того, «ребёнок» от мастера или ещё не рождён, или рождён от другой жены. Тогда выходит, найден­ная нами парал­лель со сценой Тюрьмы в «Фаусте» не верна?