Читаем Год быка--MMIX полностью

Автор очень кратко и талантливо обрисовал в квартире №47 такую же картину любовного тре­уго­льника, что и в отно­шениях главных героев Романа. Однако все образы в этой квартире должны пониматься иносказа­те­льно, как сим­волы духовных ипос­тасей личности. Поэтому голая гражданка – это, раз­уме­ется, Муза. Мало того, что она близорука, но ещё и ли­шена света, доволь­ствуясь от­блесками горящих углей, «адского освещения». Плюс ещё и раз­вратница, не способная устоять пере­д обая­нием силы очередного героя или царя. Увы, един­ствен­ная из девяти Муз, вполне подходящая под эту ориентировку – это Клио, муза Истории.

Что каса­ется имени Фёдор Иванович, то лично у меня оно почему-то ас­социиру­ется с Тют­че­вым. Но в 1930-е годы, с учётом раз­вития радио и фонографи­ческой индустрии, самой первой должна была всплыть в уме фамилия Шаляпина. Между тем сам Шаляпин ас­социиру­ется, прежде всего, с об­разом Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст». Это очередное обна­ружение Фауста для нас с вами уже привычно и есте­ствен­но. Поэтому намёк на адское освещение даже где-то лишний. Кроме того, Автор на всякий случай, чтобы рас­сеять наши сомнения, в самом конце главы оставляет ещё под­ска­зку: «И на всем его трудном пути невыразимо почему-то мучил вездесущий оркестр, под аккомпанемент ко­торого тяжелый бас пел о своей любви к Татьяне». Пушкин и Чайков­ский в «Евгении Онегине» вос­пели любовный треуго­льник, а тяжёлый бас поёт партию мужа.

Итак, портрет Музы говорит об историке, а образ Мефистофеля, то есть духа указывает на при­вержен­ность мате­риализму. И то верно, Лев Николаевич в этом смысле был «святее папы», считал свою версию истори­ческого мате­риализма ново­й вершиной после Маркса. Хотя лично я с ним в этой оценке вполне согласен.

Пойдем дальше вместе с Автором и Иваном, «стараясь угадать, кто бы был этот наглый Ки­рюшка и не ему ли принадлежит про­тив­ная шапка с ушами». Угадать иносказа­тельный смысл имени Кирюшка поможет нам словарь тюремного жаргона, причём питерского. В царское, да и в довоен­ное время этим уменьши­тельным именем называли телесное наказание и самого экзекутора. В треуго­ль­нике с духом и музой Кирюшка явно младший партнёр. То есть речь идёт о телесной ипос­таси нашей твор­ческой лич­ности, которая как-то связана с тюремным заклю­чением. Про­тив­ная зимняя шапка-ушанка указывает майским вечером далеко на Север. И в самом деле, в конце 1930-х будущий исто­рик Лев Гумилёв отбывал срок на стройках Беломорканала, а после форма­льного освобож­дения был послан работать ещё дальше, в Туруханский край.

Как раз в конце 1930-х, во время первого из двух сроков Гумилёва посещает твор­ческий дух, который подарил ему понятие пас­сионар­ности, то есть живой психи­ческой энергии, которая движет истори­ческими лич­ностями и целыми народами. Что примеча­те­льно, эта идея родилась у Гумилёва в связи с ис­следо­ванием причин да­льних походов Александра Македонского, то есть причин экспансии в истори­ческом про­стран­стве. То есть сим­волика номера главы – четвёрки, означа­ющей постижение про­стран­ства, четырёх концов света, вполне соответ­ствует скрытому содержанию.

После твор­ческого духа, то есть после откро­вения, квартиру №47, то есть лич­ность Гумилёва посещает молодой и бездомный дух ученика, который пыта­ется постичь открыв­шуюся ему свыше вы­сокую научную истину. Эта у­чени­ческая работа заняла у Гумилева почти сорок лет, и к концу 60-х он сумел сформулиро­вать свою теорию пас­сионар­ности. Символи­чески этот долгий путь учени­ческой ипос­таси отражён в найден­ных Иваном в да­льнем углу квартиры №47 полузабытых венча­льной свече и полустёртой иконе. Свети­льник или свеча – это сим­вол раз­ума. Когда свечу удастся зажечь, она будет светить для всех, нести знание. Так что находка свечи может означать научную гипотезу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Загробный мир. Мифы о загробном мире
Загробный мир. Мифы о загробном мире

«Мифы о загробной жизни» — популярный пересказ мифов о загробной жизни и загробном мире и авторский комментарий к ним. В книгу включены пересказы героических европейских, и в частности скандинавских, сказаний о героях Вальхаллы и Елисейских полей, античных мифов и позднейших христианских и буддийских «видений» о рае и аде, первобытных мифов австралийцев и папуасов о селениях мертвых. Центральный сюжет мифов о загробном мире — путешествие героя на тот свет (легший позднее в основу «Божественной комедии» Данте). Приведены и рассказы о вампирах — «живых» мертвецах, остающихся на «этом свете (в том числе и о знаменитом графе Дракула).Такие виды искусства, как театр и портретные изображения, также оказываются связанными с культом мертвых.Книга рассчитана на всех, кто интересуется историей, мифами и сказками.

Владимир Яковлевич Петрухин

Культурология / Образование и наука