Год чудес (рецепты про любовь, печаль и взросление)

Очистите и нарежьте лук и чеснок. Переложите масляные яблоки в большую миску. Добавьте на сковороду еще немного масла и жарьте лук и чеснок: может, 10 минут? Старайтесь, чтобы чеснок не пригорел, но всегда можно добавить еще масла и лишний раз помешать.

Сейчас стоит проверить хлеб. Он выглядит поджаристым? Он подрумянился? Вытаскивайте его и тоже кладите в миску. Теперь вы поняли, почему нужна была такая большая.

Теперь крупно нарежьте колбаски. Не беспокойтесь насчет их шкурок. Выбрасывайте те куски, которые отваливаются, но не зацикливайтесь на этом. Надо просто провести ножом вдоль колбаски, а потом нарезать ее на куски. Часть сохранит форму фрикаделек, часть – рассыплется. Это не страшно.

Отправьте масляные лук и чеснок в большую миску. Положите на сковороду еще немного сливочного масла и жарьте кусочки колбасок минут 10, до подрумянивания, изредка мешая. Вы уже знаете, куда они отправятся: в большую миску.

Оторвите листики розмарина от веток.

На этот раз положите на сковороду побольше сливочного масла (большой кусок!) и дайте ему топиться и пениться. Прибавьте огонь, немного. Положите листья розмарина и шалфея – они заскворчат – и жарьте 3–4 минуты. Пусть шалфей станет чуть хрустящим. Очень вкусно.

Добавьте все это в большую миску с массой черного перца и хлопьями чили.

Не снимая сковороды с огня, налейте в нее херес, чтобы деглазировать сковороду: пар от холодного алкоголя, попадающий на горячий металл, отделит все вкусные поджарки со дна, и тогда их можно отскрести ложкой и тоже отправить в миску. Давайте, делайте.

Смешайте все, что оказалось в вашей чудесной миске. («Что за фантастическая и большая миска!» – сказала как-то моя сестра Би, глядя на очень большую и очень старую пластиковую емкость. На самом деле фантастическим был только ее размер, но Би была так довольна, что это стоило повторить дважды. Что за фантастическая и большая миска! И теперь она полна начинки!)

Переключите духовку на 180 °С. Содержимое миски вывалите в форму для запекания, где подсушивался хлеб, и хорошенько утрамбуйте. Сбейте яйца с куриным бульоном и ровно разлейте по начинке. Положите мелкими кусочками оставшееся сливочное масло и запекайте 40 минут. И все это время испытывайте благодарность. Что за фантастическая и большая миска! Что за обилие сливочного масла! Что за год – и, благодарение Господу, мы все еще здесь.

Декабрь

Цветная капуста с пастой «Мармайт» и сыром

Сад под снегом (это просто красивый способ сказать, что все замерзло и все мертво).

Упомянутый снег – это легкая присыпка, словно сахар из сита, а травы теперь дома, на кухонном подоконнике. В остальном на дворе только асфальт и контейнеры, и даже снегу не особо удается улучшить картину. Кухонная дверь закрыта, единственные птицы – это зеленые попугайчики, и даже кошка Мицуки перестала нас навещать. Думаю, она дома, со своей семьей. Наши собственные близкие, близкие друзья, близкая родня – сейчас далеко.

Невозможно поверить, что снова придет весна. И все же в ящике у двери лежит масса семян, так что, похоже, что-то во мне еще в это верит.

Я вешаю гирлянды на заборы и тепло укутываю компостный бак. Я выдергиваю последние сорняки и убираю сломанные стебли лета. Под конец руки у меня коченеют, но это нечто настоящее. Мне нужно что-то, за что можно цепляться, на что можно положиться.

Лондон открыт, но как-то ненадежно: мы сидим в пабе и строим планы на все возможные случаи. Рождественская вечеринка с карри, обожаемая Джимом традиция, явно исключена. Яблоки в тесте в последнюю субботу перед Рождеством тоже маловероятны: я ела яблоки в тесте с Зельдой и Тедди каждый год с момента нашего знакомства – даже в те годы, когда Джим умирал и все было плохо. В этом году у них не получается вернуться из Франции.

И я начинаю понимать, что все равно не хочу что-то устраивать. Нет, я не то что не хочу праздновать Рождество. Чего я не хочу, так это устраивать празднество. Не хочу, чтобы еще одно Рождество пришлось на темное время. Не хочу заботиться о рождественском столе, не хочу готовить традиционное запеченное блюдо, потому что терпеть не могу его готовить. Я даже есть его не люблю. Джим его обожал, а я… не приготовив за год ни единого, я понимаю, что это не мое. А живая пока я.

И вот что мы планируем: я и Нэнси с Отто, я и Джо с Дугласом и Джорджи, я с Тео. Дебо сидит в замерзшем саду и перекрикивается с нами. Нора, освоившая новенький телефон и только что оставившая позади девять лет, по фейстайму демонстрирует мне свое расписание, розетку пони-клуба и похвальную грамоту. Мои родные в зуме. Зельда в зуме. Мои бабушка и дедушка на телефоне. Тео после работы ходит от риелтора к риелтору по темноте. Все кажется страшно ненадежным, но все-таки есть мы с Джо под леопардовым пледом, и есть этот сад: он ждет, он готов.

Я захожу в дом, и мне нужно тепло: простое тепло, простой уют. А еще я умираю от голода.