Год Крысы

– Евгений, ваша музыка очень сильно повлияла на многих современных музыкантов, признаются ли они в этом конкретно или держат в тайне, как фетиш такой. Вас часто приводят в пример, цитируют. Недавно даже книга вышла, и там про вас целая глава.

– Какая еще книга?! – кричало любопытство. – Меня об этом никто не спрашивал. Бля, так же нельзя, без спроса о человеке писать. Он же там переврал, небось, все, скотина.

– Я не помню название, но не в этом суть. По условиям, – Федя перевел разговор на экономические рельсы, – мы предлагаем проезд всей группе, проживание сколько необходимо, бытовой и технический райдер и, конечно, солидный гонорар.

– Парень, подожди. Ты вообще уверен, что я тебе нужен? Я не играю ни в каких группах. Уже лет десять, как не выступаю.

– Вы же Евгений Алеев, верно? – решил вдруг усомниться парень.

– Да-да, я. Могу паспорт показать, если хочешь.

– Покажите, – я протянул ему паспорт и продолжил уплетать сэндвич с курицей. Голод решил застать меня врасплох в нервный момент, но он же меня и успокоил – что суетиться за столицы, пусть болтают и думают, что хотят. Ничего им никогда не знать, только фантазировать. Федя закрыл паспорт и протянул мне его обратно, – Спасибо.

– Я пишу музыку для постановок, занимаюсь музыкой, творю, то, се… Но не выступаю, и как бы не собирался. Типа, а нахрена?

– Давайте я, как в кино, напишу вот на этой салфетке цифру. Вы посмотрите и поймете все, – Федя достал из куртки ручку, написал число, прикрыв его руками, и протянул мне. – Что думаете?

– Ебанный в рот.

– Я таких денег в жизни не видел, – засмеялся Федя.

– Ты шутишь? – вот и настал момент, которого я так долго ждал и никогда в него не верил – меня попытались купить. Гонорар на мятой салфетке – такие деньги могли бы навсегда изменить мою жизнь и жизнь моей семьи. Сделать ремонт, вложиться куда-нибудь, лекарства купить, привести себя в порядок, встать на ровную землю; прыгнуть из нищеты в ноги среднему классу. – Вы серьезно готовы столько заплатить?

– Мы готовы заплатить столько…

– Наличными? – уточнил я.

– На юридическое лицо, но налоги покроем.

– Офигеть, – сердце стучало еще быстрее от кофеина. За такие деньги можно было бы человека убить и съесть, и попросить добавку; сделать непоправимое – если того требует щедрая душа.

– Мы готовы заплатить вот столько за выступление «Года Крысы».

– «Год Крысы»?! – оробел я.

– Конечно. Время выступления – сорок-шестьдесят минут. Столько – мало кто получает.

– Слушай, – я пытался аккуратно подобрать слова. – Меня поражает, до чего дошли современные, хах, организаторы, что своих сотрудников присылают в Сибирь чуть ли не в ссылку искать старичков всяких. Но «Года Крысы» десять лет как нет. Я думал ты говорил о чем-то моем сольном, а если «Год Крысы»… В общем, я бы разговаривать даже не стал бы.

– Почему? – не понимал он.

– Ну, не твое дело. Прости что так грубо, но это реально тебя не касается. Веские причины, серьезные. Личные.

– Кто-то умер?

– Нет, ты что, не дай Бог, – отмахнулся я. – В какой-то степени, может быть, но он еще в мире живых шебуршится. Зря ты приехал сюда, короче. Без обид.

– Нет, подождите, Евгений. Нельзя разве реюнион сделать? – не мог принять услышанное Федя. – Вот же деньги, огромный зал. Клиент очень надеется.

– И что? Мне теперь бежать ему отсасывать? – разгорелся я, человек принципиальный. – Я живу своей жизнью, до этого ею жил тоже, и буду. Вот ты приехал из Москвы, где какие-то богатеи решили послушать нормальной музыки, а мне почему-то кажется, что остальные там – туфта и просто сборище букв, не более. Слышал я на днях, что сегодня клепают. Херь полнейшая, неумелая. Только смог человек две кнопки нажать – уже песня! Пусть с плеера послушают, если им очень хочется. Диджики пускай ставят.

– Ваш реюнион, даже на таком мероприятии – это было бы реально событие! Прям из всех щелей шептались бы, пока в визг не переросло.

– Свиньи всегда визжат без повода. В грязи от радости. Спасибо тебе большое за ужин, Федя, но мой ответ – нет. Это в принципе невозможно. С Эдей мы год как не общаемся, а Леню я видеть вовсе не могу. Так что ну вообще никак.

– Это очень печально слышать, – сдерживал разочарование Федя.

– Давай я заплачу за ужин, что ли, – я полез в карманы и опростоволосился – они оказались пусты, чуть ли ни как в комиксе, когда из карманов вываливается внутренняя прокладка, дырявая, заштопанная, и муха улетает медленно из своего заточения. – Ох…

– Ладно, не надо, – ухмыльнулся Федя. – Я сам заплачу.

– Хочешь, я тебе переведу? Как дома буду.

– Может вы выпить хотите?

– Нет, спасибо, – я взял несколько пачек сахара с бара и салфеток на дорогу; похолодало.

– Погодите, – нагнал меня Федя около перехода, где светофор вечно барахлил. – Вы серьезно истерите и не способны перешагнуть через себя ради заработка такого?

– Чел, ты серьезно? Блин, я уже повторяюсь. Ну не будем мы играть, и точка. Я тебе не проститутка, чтобы за деньги делать, что скажешь. Махаешь тут ими так, будто они твои и у тебя дома еще десять таких цифр есть. Так что Федя, давай вместе посмеемся и пойдем по домам, а?