Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

Всем этим отрядом я предложил командовать полковнику князю А.А. Мурузи, моему другу и сотруднику в деле командования русскими войсками во Франции.

Полковник Мурузи принимал должность командующего войсками Двинского района с правами корпусного командира в дисциплинарном и хозяйственном отношении.

Зная князя Мурузи за человека выдающейся доблести, я не сомневался, что 3-й и 4-й полки, равно как и остальные части отряда, в короткое время будут самыми блестящими частями Архангельского фронта. Александр Александрович не только действительно это сделал, но сумел еще создать на Двине и отличные отношения между своим штабом и представителями английского командования.

Одновременно с образованием штаба Двинского фронта по моему ходатайству правительство наградило чином генерала полковника Ш., работавшего в Мезенско-Печорском районе, а самый район получил наименование фронта. В ближайшем будущем я предполагал образовать в этом районе бригаду, с полком в Лешуконском и полком в Усть-Цыльме на Печоре.

В дальнейшем я предполагал объединить командование в Селецком районе, на Обозерской и в Чекуеве, поручив все эти части полковнику Д., старому моему сослуживцу по 22-му корпусу, георгиевскому кавалеру, отличному опытному боевому офицеру.

Его производство в генералы было решено, но назначение затягивалось, так как создание русского штаба и авторитетного начальства на Обозерской могло вызвать новые осложнения в отношениях с англичанами.

Чтобы пояснить это, я должен привести пример совершенно уже ненормальных отношений между русскою властью и британским командованием в районе Онеги.

К апрелю 5-й стрелковый полк в Чекуеве имел уже 2 батальона в своих рядах, а в г. Онеге формировался и 3-й батальон этого полка. Силы эти далеко превосходили микроскопические взводы англичан, находившиеся в этом районе. Однако, несмотря на мои требования, командование в районе было в британских руках. Именно там представитель английской власти был крайне неудачным и всегда панически настроенным.

Постоянные недоразумения между ним и полковником Михеевым имели следствием ряд ходатайств английского командования о том, чтобы Михеева сменить. Я не был слеп в отношении Михеева. Все мои сотрудники по Северной области оценивали этого штаб-офицера как выдающегося во всех отношениях, поэтому, несмотря ни на что, он и остался на своем месте.

По этому поводу мне не раз приходилось объяснять в английском штабе, что я нуждаюсь уже в некоторых районах в английских силах как в таковых. Мне нужны были эти иностранные части лишь для службы военно-полицейского характера и как точка опоры для старших начальников.

С самого начала моей работы я много раз объяснял Айронсайду, что мало еще сформировать войска, надо еще и дать им окрепнуть и воспитать их.

Я указывал даже, что частичные возмущения в этих новых войсках надо считать явлением нормальным и не надо смущаться, если таковые будут. С первых же слов, сказанных мною Айронсайду, я доказывал, что пребывание союзных войск в области должно быть продолжительным. Только время могло дать возможность воссоздать корпус офицеров и кадр солдат дисциплинированных и надежных.

Я предполагаю, что уже в этот период англичане просто-напросто с опаскою смотрели на рост русских сил и боялись выпустить руководство операциями из своих рук, дабы из роли начальствующих не перейти на роль подчиненных в очень сложной политической обстановке.

Я должен сказать, что в это время личные мои отношения с генералом Айронсайдом носили еще весьма дружественный и откровенный характер, но тем не менее я не мог, конечно, добиться того, чтобы он смотрел на события «русскими» глазами.

Тогда же и много раз я советовался с Айронсайдом по вопросам о подготовке нашего тыла и снабжений.

У британского командования на этой службе числилось более 4000 офицеров и сержантов, т. е. то количество офицерских и полуофицерских чинов, которого я не мог набрать во всей области.

Те малочисленные интендантские и тыловые артиллерийские чины, которые обслуживали русские склады, не могли не только принять, но даже и изучить весьма сложное английское тыловое устройство.

Тем не менее часть русских офицеров была выделена и дана в распоряжение английского тылового начальства для образования кадров русского тыла.

Дело не пошло совершенно. Англичане не имели ни малейшего доверия к этим офицерам и всюду склонны были ставить их под начало даже своих сержантов.

Старший из тыловых чинов, полковник Газенко, не владея английским языком, также не мог преуспеть в своих стараниях взять дело в свои руки. Кроме того, английское командование и не стремилось особенно помочь полковнику Газенко, не посвящая его в свои планы и соображения.

Нелегкое время пришлось переживать в этой работе, в полной зависимости от иностранных интересов и в атмосфере, во всяком случае, неоткровенной, неискренней политики.