Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

Я обратился к роте с краткою речью и от души благодарил ее за отличную службу. Полковник Доноп вручил французские Военные кресты наиболее отличившимся чинам роты.

В тот же вечер я верхом поехал в Малые Озерки, где в сельской церкви мог встретить наибольшее число солдат отряда, стоявшего в Обозерской.

Разговение для всех бывших в церкви было организовано архангельским благотворительным обществом в местной школе. Было громадное количество столов, уставленных пасхами, куличами, жареным мясом и окороками. Кроме того, были в изобилии красное вино, чай и кофе. Перехристосовался я с несколькими стами человек и засиделся среди солдат до шестого часа утра. И как весело было! Какие чудесные старые песни пели потом мои развеселившиеся северяне. Я выехал из М. Озерок в самом радостном настроении, столько хорошего можно было ожидать от этих отличных солдат.

В первый день праздника ранним утром я выехал на паровозе в район блокгаузов, занятых русскими ротами и частями 2-го артиллерийского дивизиона.

Несладко жилось им тут на лесной полянке, заваленной деревьями, разбитыми снарядами.

Тут же стоял бронепоезд «Адмирал Колчак», сооруженный стараниями флота и вооруженный пушками, снятыми с судов. И офицерский состав поезда и команда были в отличном настроении. Поезд этот оказывал огромные услуги защите станции в самые тяжелые минуты.

На блокгаузах жить приходилось уже в совершенно боевой обстановке. Набеги и налеты происходили весьма часто, причем, пользуясь проходимостью леса зимой, большевики совершенно неожиданно появлялись в тылу и нападали на наши железнодорожные составы. Ходить в одиночку даже на небольшие расстояния было опасно.

Рано утром на второй день праздника я выехал в отбитые нами Большие Озерки. Мы сделали около 30 верст по отвратительной вследствие оттепели дороге.

Подъезжая к деревне, мы въехали в район бывших застав большевиков, еще покрытый неубранными трупами убитых.

Осмотревшись в д. Б. Озерки, я заметил, что вся первая половина деревни была уставлена как бы «букетами» из огромных бревен. Впечатление это получилось от вида изб, в которых попадали тяжелые снаряды нашей артиллерии. От взрыва крепкий тяжелый лес северных построек не крошился и не ломался, но в буквальном смысле слова «становился на дыбы». Починка этих домов была почти невозможна. Каждое исковерканное здание надо было начисто разбирать и строить заново.

Почти все стекла в деревне полопались от разрывов, и в домах стоял невыносимый холод. Измученное, изголодавшееся, иззябшее население бродило по деревне в каком-то отупении.

На южной окраине деревни были расположены две роты 6-го полка, принимавшие участие в бою и составлявшие теперь гарнизон селения. В северной половине расположился взвод 2-го артиллерийского дивизиона, тот самый, который так доблестно отбил своими собственными силами пехотную атаку.

Прежде всего надо было обойти все пехотное охранение, выставленное по дорогам к югу, в направлении на Шелексу.

На постах служба неслась отлично. Все унтер-офицеры щеголяли своей подготовкой и отличным знанием своих обязанностей! Солдаты в этих ротах, напротив, мне не понравились. Видно было, что они тяготятся службой. Ротные командиры лично мне были известны, и поэтому я не мог думать о каких-либо упущениях. Вернее всего, что эти роты были слишком рано выпущены на фронт.

Обойдя посты, мы направились к артиллеристам 2-го дивизиона. Великолепный вид имели эти люди, выстроенные к моему приезду около командирской избы. Видно было, насколько отличный офицерский состав дивизиона поработал над подготовкой этих героев. Удачные действия еще более подбодрили их, и настроение у солдат, несмотря на холод, полуразрушенную деревню и голод у жителей, было радостно-приподнятое.

Я горячо благодарил их всех, и не надо было искать слов для благодарности, достаточно было видеть эту молоденькую часть, чтобы сразу загореться ее могучим духом.

Я провел весь вечер с артиллеристами и заночевал у них в избе.

На третий день праздника я распростился с моими гостеприимными хозяевами и двинулся в обратный путь.

В Архангельске в конце апреля в правительственных кругах царило самое оптимистическое настроение.

Сведения из Сибири были обнадеживающие и радостные. Правительство, признавшее уже адмирала Колчака Верховным правителем «де-факто», в своем постановлении 30 апреля решило оповестить сибирское правительство официально о своем подчинении верховной власти.

Английское командование составляло проекты широкой операции вверх по Двине в район Котласа на соединение с армиями адмирала Колчака. Из Англии шли уже транспорты с военными запасами для сибирских армий. Кроме того, генерал Айронсайд с нетерпением ждал прибытия двух бригад, сформированных в Англии из добровольцев-англичан, специально для операций на Северном фронте.

Русская мобилизация шла мерным порядком, и хотя мы уже приближались к пределу мобилизационной способности области (25 тысяч с трудом), тем не менее были надежды на продвижение в более населенные районы и, следовательно, на новые источники комплектования войск.