Год нашей любви

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, но я много плавала во время каникул. – Я откашлялась. – Честно говоря, раньше я много играла в хоккей. Так что обставлять вратарей – мое любимое занятие.

Ее глаза расширились.

– Круто!

– Ничего, если я окунусь?

– Конечно, – улыбнулась она. – Мы начнем не раньше, чем через пять минут.

– Отлично, – сказала я, после чего скользнула в воду, опустила голову и принялась разрезать голубую гладь.

Когда я всплыла глотнуть воздуха, то увидела у бассейна остальных членов команды по водному поло – их было с полдюжины. Эллисон и еще один парень, я видела его в столовой Бомонта, протягивали веревку, которая делила бассейн на две части.

– Собираемся в этой половине бассейна! – объявил парень с зубодробительным британским акцентом.

Я проплыла под веревкой и подобралась поближе к тому месту, где он стоял.

– Для всех, кто со мной незнаком: я Дэниел. И так как мы теперь такая чертовски организованная команда… – На этом многие заржали. – …я собираюсь уделить правилам как минимум одну или две минуты. Затем начнем тренироваться. Так что все хватайте тюбинги… – Он указал на кучу в углу. – И пора искупаться!

Все пошли за тюбингами, а я почувствовала, как подпрыгнул мой пульс. Тюбинги лежали примерно в восьми футах от угла бассейна, а значит, близился один из моментов, когда мне придется просить чьей-то помощи.

Я ненавидела эти моменты.

В растерянности я прижалась к краю бассейна, глядя, как все остальные берут тюбинги и идут обратно. Никто не обращал на меня внимания, что обычно меня вполне устраивало. Эллисон и Дэниел были последней парой на бортике бассейна, и я вперила взгляд в нее, надеясь, что она тоже посмотрит в мою сторону.

Это сработало. Эллисон остановилась и улыбнулась мне. Она указала на тюбинг в своих руках, а потом на меня. Я с благодарностью кивнула, и она бросила его мне. Я поймала тюбинг и тут обнаружила, что Дэниел, наморщив лоб, сверлит меня взглядом. А потом он оглянулся и увидел мое инвалидное кресло.

Дэниел почесал ухо и нахмурился. Подойдя ко мне, он присел на колени на бортик бассейна.

– Знаешь, иногда игра бывает жесткой. Сложно оставаться в тюбинге.

Я почувствовала, как кровь ударила мне в лицо.

– Ничего страшного, – ответила я. – Я хорошо плаваю.

Впрочем, я явно погорячилась. Чуть позже, поскольку унижениям непременно находится место в моей жизни, я не смогла залезть в тюбинг. Он был крупнее, чем тот, который физиотерапевт Хизер нашла мне для занятий, и в итоге лишь с третьей попытки мне удалось наконец-то перевалиться через край. Правила, которые Дэниел начал зачитывать вслух, требовали, чтобы «арьергард» каждого игрока плотно сидел в середине тюбинга перед тем, как его хозяин завладеет мячом. Кроме того, считалось вполне законным вытолкнуть игрока из тюбинга, чтобы не дать ему или ей завладеть мячом.

– Теперь давайте разделимся, – приказал Дэниел, когда наши зады прочно заняли свои места в тюбингах. – Начнем с серии тренировочных игр по семь минут. – Он зарылся в мешок с тренировочными жилетами, а потом бросил найденное четырем игрокам, которые таким образом были отмечены, как команда-противник.

Мне жилета не досталось, поэтому я осталась в команде Дэниела. Эллисон была в другой. Большинство партнеров по команде я уже встречала в столовой, но не знала, как их зовут. Наконец Дэниел дунул в свисток, и игра началась.

Команда соперников получила мяч и приступила к перепасовке. Я сообразила, что двигаться нужно, используя руки, как плавники. Я заметила, что всего пара человек могли также использовать свои ноги. Нужно было быть счастливчиком высоченного роста с длинными, болтающимися за пределами тюбинга ногами, чтобы эффективно бить ими по воде, а значит, в кои-то веки мои бесполезные конечности не были особым недостатком. Пытаясь маневрировать, мы бултыхались в воде, как пьяные тюлени, и кто-нибудь то и дело не выдерживал и начинал хохотать над собственной неуклюжестью. Поло в тюбингах явно не было той игрой, которую следовало воспринимать слишком серьезно.

Долговязый парень по имени Майк перехватил мяч и перепасовал Дэниелу. Я быстро вертелась, разместившись перед сеткой.

– Открыта, – крикнула я, поднимая руки.

Но Дэниел перебросил мяч другой девушке, которая была дальше от сетки. Та пробила и промахнулась.

Потом то же самое повторилось еще с дюжину раз.

К тому времени как Дэниел дал свисток об окончании периода, я была в ярости. Я знала: дело не в том, что все опасались, что я потеряю мяч – мяч теряли все. Проблема состояла в том, что мои партнеры, все, кто видел, как я передвигаюсь на костылях и разъезжаю повсюду в кресле, думали, что я хрупкая. Они боялись поставить меня в положение, в котором мой тюбинг могут атаковать. Это было нелепо. И я была так разочарована, что хотелось плеваться от досады.

– Привет, Дэниел! – послышался голос с противоположного конца бассейна, где тренировалась другая команда. – Хочешь замес?

– Если «замес» – тупое слово, которое вы, американцы, используете для «тренировки», то почему бы и нет?