Год нашей любви

ПРОКЛЯТЬЕ.

Когда мы наконец добрались до площадки третьего этажа, Хартли опустил меня со вздохом:

– Перерыв.

Он сел рядом и вдавил большие пальцы в мышцы травмированной ноги.

– Дополнительный вес убивает тебя, не так ли? – спросила я.

Новая ночь – новая катастрофа. Все, чего я хотела, – выпить пива с командой, но я мастер превращать благие намерения в кошмар.

– Она уже болела, – сказал он.

– Врун, – сказала я.

– Я взяла себя за голень и поставила ногу на ступени. Потом проделала то же самое со второй. Потом я поднялась на руках и спустила попу вниз на следующую ступеньку. Затем сделала так еще раз – сдвинула одну ногу, потом вторую, соскользнула на ступеньку. И снова.

Я быстро добралась до самого низа, остановившись только раз, когда группа девушек открыла входную дверь и стала подниматься по лестнице.

– Привет, Хартли, – пропели они, проходя мимо.

– Добрый вечер, дамы.

Прозвучало это тепло и невозмутимо, как будто он не видел ничего особенного в том, что оказался на грязных ступеньках вместе со своей подружкой-калекой.

После того, как они прошли мимо и исчезли из виду, я спустилась к подножию лестницы.

– Ты знаешь, – сказал он, обойдя меня, притащив кресло и подталкивая его к последней ступеньке. – В твоем исполнении это выглядело не таким уж и трудным.

– Отлично, – сказала я, вытирая грязные руки о штаны. – Но я просто ненавижу…

Я не успела закончить предложения, испугавшись, что расплачусь. Не было ничего хуже, чем уползать с вечеринки. Невыносимо быть девушкой, которую нужно спасать. Я ненавидела чувствовать себя маленьким увечным другом Хартли. Даже смотреть «Принцессу-невесту» раз за разом было приятнее, чем так унижаться.

– Я знаю, – сказал он шепотом.

Он наклонился поднять меня, но я оттолкнула его. Я сделала маневр, который заставил бы Пэт гордиться, – втиснулась в кресло одним легким движением.

Хартли развернул меня, толкая кресло к двери.

– Нам придется спускаться с крыльца задом наперед, – напомнила я.

– Мы все делаем задом наперед, – сказал он.

Я не знала, что он имеет в виду, и не спросила.

Хартли

Когда мы достигли мощеной дороги во дворе Бомонта, Кори попыталась отделаться от меня.

– Теперь можешь идти назад, наверх, – сказала она.

– Ты пьяна, Каллахан. Я провожу тебя.

– Ты обращаешься со мной как с ребенком, – посетовала она.

– Ха. Я обращаюсь как с ребенком с каждым из моих друзей, и большинство из них блюют на меня. Бриджер делает это еженедельно.

Мы двигались в тишине пару минут, прежде чем мне пришлось спросить:

– О чем ты думала, Каллахан?

– Я не думала, понятно? Я просто хотела пойти на вечеринку хоть раз. Почему я должна планировать каждую минуту своей жизни на три часа вперед? Другие так не делают. – Двор был так тих, что ее голос отражался от стен. – Черт. Я жалуюсь.

– Дерьма хватает на всех, – пробормотал я. – Как прошла игра, кстати?

– Нормально. Ничья. Три – три.

– Ты забила?

– Конечно, я забила.

Я засмеялся:

– Можно было и не спрашивать!

– Воистину, – согласилась Кори слегка заплетающимся языком.

Доставив Кори домой, я остался в дверях. Она заехала в пустую общую комнату, а потом развернула кресло, чтобы видеть меня.

Повисла неестественная тишина, а ее красивое личико было печальнее, чем обычно. Я поборол желание броситься через комнату и… я не знал, в чем было дело. Желание заботиться о ней стало почти невыносимым. Что я действительно хотел сделать – так это обхватить ее руками и не отпускать. Было несправедливо, что лучший человек, которого я когда-либо знал, будет грустным и одиноким в пятничный вечер.

Она наклонила голову, обнажив кусочек своей кремовой шеи.

– Извини, что испортила твой вечер.

– Ты никогда не смогла бы ничего испортить.

Не подумав, я шагнул в комнату. Черт. Что я действительно хотел сделать – так это запустить пальцы в ее волосы и поцеловать место чуть ниже ушка.

А потом поцеловать несколько десятков других мест.

Черт побери. Меня.

Все, что я сделал в итоге – чмокнул ее в макушку. Она пахла как клубника с хлоркой.

– Спокойной ночи, Каллахан, – сказал я охрипшим голосом. А потом совершил то, что было необходимо. Развернулся и направился к двери.

– Хартли!

Я посмотрел на нее, только когда был в безопасности, у двери.

– Да, красотка?

Она оперлась на руку своей мягкой щечкой:

– Почему ты зовешь меня Каллахан?

Вопрос неприятно удивил меня, потому что я действительно не хотел думать об ответе.

– А почему ты всегда зовешь меня Хартли? – парировал я.

– Все зовут тебя Хартли. Но ты единственный зовешь меня Каллахан.

Да я просто счастливчик, что она могла быть пьяной и рассудительной в одно и то же время. Причина была простой, но я не собирался говорить ей об этом. Я звал ее Каллахан, поскольку так ее имя звучало по-мужски. Я пытался установить тональность нашей дружбы, но это была очередная ложь, которой я пичкал себя. И я вновь и вновь находил примеры подобной лжи.

– Потому что это твое имя. – Я откашлялся. – Прошу прощения, но мне тоже нужно разгрести кое-какое дерьмо. – С этими словами я развернулся окончательно и убрался оттуда.