Год нашей любви

Я совершенно не запомнила, как мы добрались до места. Пробок точно не было – не в нашем сонном городке. И все-таки – о чем я думала по пути на арену? О домашнем задании? О парне, с которым я недавно начала встречаться, – о том, чье лицо я теперь с трудом могу припомнить? Перед несчастным случаем было так просто глазеть в окно машины на замерзшие улицы и не думать ни о чем вообще. Я еще не знала, что стоило любить каждый момент прежней жизни, что каждая минута, когда я ощущала собственную цельность и силу, была благословенна. Я ничего не знала…

Вернувшись в Макгеррин, я скрылась в своей спальне.

– Неплохая комната, – тихо сказал Дэмиен.

Я вползла на кровать и сняла скобы с ног. Подложив подушку, села спиной к стене.

Часы сообщили мне, что уже почти двенадцать. Интересно, что сейчас делают родители? Я не осмеливалась позвонить им. У отца вполне могла быть игра – время было подходящее. Если это так, я от всей души надеялась, что команда играет на выезде. Мне было тошно думать о том, что в половине второго отец мысленно окажется там же, где был год назад.

Всякий раз, когда я участвовала в игре, он стоял там, у борта хоккейной площадки, со свистком и планшетом. Было трудно представить его без этих вещей – партнеры по команде однажды спросили меня в шутку, берет ли отец свисток с собой, когда ложится спать. Может быть, именно потому, что отец всегда наблюдал, я и выкладывалась на все сто. Он был хорошим тренером и справедливым человеком, и у меня не было никаких проблем из-за моего положения «тренерской дочки». Все было в порядке – вплоть до того дня, когда лед ушел у меня из-под ног.

Мой бедный отец. Он видел, как это случилось.

Я неслась спиной вперед – быстро и мощно. Шайба мчалась по льду в мою сторону. Я бросилась к шайбе, чтобы сделать пас, но другая хоккеистка – из команды противника – меня опередила. Она сделала движение клюшкой в направлении шайбы, но вместо нее попала по лезвию моего конька.

Мои воспоминания о том, что случилось дальше, – коллаж, составленный из рассказов других.

Каким-то образом клюшка зацепилась за лезвие так крепко, что я полетела назад. Я пролетела над другим хоккеистом по образцовой авиационной дуге. А потом приземлилась на спину и на несколько секунд потеряла сознание.

Первым, кого я увидела, когда открыла глаза, был отец.

– Кори, ты в порядке?

– Да, – ответила я, искренне веря в то, что говорю. Мне даже удалось самостоятельно подняться и покинуть лед…

– Ну, что еще тут у тебя происходит? – спросил Дэмиен. – Нормально начала новый семестр?

Я откашлялась.

– Думаю, да. Хожу на занятия по Шекспиру с Даной. И на курс по психологии, от которого все без ума. С профессором Дэвисом.

– Он забавный, – согласился брат, теребя козырек кепки. – Сыграем в «Крутые клюшки»?

Я покачала головой. Сегодня мне вообще не хотелось вспоминать о хоккее, даже о виртуальном.

– А что за игру имел в виду этот чувак, Дэниел?

Я встретилась глазами с братом – его взгляд был теплым и искренним – и попыталась унять раздражение, ведь он просто пытался помочь.

– Я вступила в команду колледжа по водному поло. Ты когда-нибудь играл?

Дэмиен отрицательно помотал головой:

– Нет, но звучит классно.

– Ага, неплохо, – ответила я. – Вообще-то я и не предполагала, что это настолько интересно. Запасных нет, так что к концу часа мы все пыхтим, как старики на кислородных баллонах.

Дэмиен взглянул на часы.

– Я приду на твою игру.

Я остановила его:

– Думаю, эту я пропущу.

После своего кошмарного падения я просидела весь остаток игры на скамье, откинувшись к стенке и борясь с болью в спине. Но проблема была не только в ней – голове и плечам тоже пришлось несладко, и отец подозревал у меня легкое сотрясение мозга. Кроме сильной боли в спине и ниже, больше симптомов не было. Так что мы отправились домой, где я приняла дозу стандартных обезболивающих и непривычно рано легла в постель.

Проснулась я среди ночи – боль в спине стала невыносимой. В ужасе я вылезла из постели и коекак поковыляла к родителям. С огромным трудом я добралась до их комнаты и буквально рухнула на мамину сторону матраса.

– Кори? – словно издалека донесся до меня ее голос. – Что с тобой?

Я не ответила, поскольку потеряла сознание.

Очнулась я в больнице через два дня. Мне сделали серьезную операцию по удалению тромба, сдавившего спинной мозг. Меня окружали пикающие аппараты, трубки и встревоженные лица. Доктора бубнили что-то типа «нетипичный случай» и «нужно подождать».

Всем нам потребовалось какое-то время, чтобы осознать: той ночью, когда пришла в спальню к родителям, я в последний раз передвигалась сама.

В час дня в дверях моей комнаты показался Хартли.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответила я вялым голосом.

– Пора собираться в бассейн.

У меня не было никакого желания заводить долгий разговор по душам со слезами и объяснениями, поэтому я просто отвела взгляд.

Он все равно вошел, и мой брат ощутимо напрягся. Похоже, он еле сдерживался, чтобы не выставить Хартли за дверь.

– Каллахан, – тихо спросил Хартли, – дашь мне пару минут с Каллахан?