Год Оракула

– Уилл, – сказала Мико. Он обернулся к ней. – Хамза тебя хотел там прямо на сцене скрутить. Я бы ему не дала – это бы только привлекло внимание к тому, что ты делал. Второе, про Тайвань – это его ты Хамзе сказал в доказательство, что предсказания реальны?

– Его, – ответил Уилл.

– Я помню этот день. Он раньше времени пришел домой из «Кормен бразерс». Очень для него тогдашнего нехарактерно – обычно я его редко видела раньше полуночи. Он мне сказал, что хочет увольняться, и вроде бы не волновался по этому поводу. Сказал, что у него наклевывается совершенно блестящее предприятие.

Она посмотрела в глаза Уиллу:

– И это был ты. Оказывается, это блестящее предприятие – это был ты, Уилл Дандо.

– Видимо, так, – ответил Уилл.

Мико замолчала. Уилл смотрел на нее, гадая, что она думает. Оглядываясь назад, он понимал, что дураком был, когда ему не хотелось, чтобы Хамза привлек Мико. Она с головой нырнула в работу определения планов Сайта, и у нее оказался дар замечать связи, которых не видел ни он, ни Хамза.

Более того, в ней была доброта, которой не обладал Хамза. Она была заботливой. Она хотела помочь.

Уилл взял второй стакан и осушил его.

Мико была чудом.

– Как тебе понравилась первая песня? – спросил он.

– Пора бы тебе повзрослеть, Уилл, – ответила Мико сочувственным тоном.

Он посмотрел на нее в удивлении. Даже был несколько задет.

– Не такой ты особенный, как ты думаешь. Ты не единственный человек, который умеет видеть будущее.

Она потянулась через стойку, вынула у него из руки полупустой пинтовый стакан.

– Я учительница. И я каждый божий день вижу это самое будущее перед собой, и я, и любой учитель, что со мной работает. А еще вот это теперь.

Она коснулась выпирающего живота.

– Будущее не принадлежит тебе одному. Каждому из нас достается свой кусок. – Она прищурилась. – Я умею работать с детьми. И я могу быть милой и понимающей, пока никто не идет в лобовую атаку на грузовик – кто первый свернет – или не прыгает с крыши, уверенный, что умеет летать. А вот такая вот фигня, – она ткнула рукой в сторону сцены, – это совершенно никуда не годится. Нельзя устраивать взрывы на пустом месте. Ты меня с собой потянешь, Хамзу и кто знает кого еще, когда рухнешь.

Уилл нахмурился:

– При чем тут дети?

– При том, – ответила Мико. – Ты себя ведешь точно как четвероклассник.

– Ты видела, что делает Сайт, – сказал Уилл, сам слыша в своем голосе нотки агрессивного оправдания и злясь на себя за это. – Он правит миром, и я не знаю, что делать. Я не понимаю, что происходит. Знаю только, что происходит это из-за меня.

– И ты решил пропеть предсказания в вечер открытого микрофона? – спросила Мико, снова показав на сцену.

– Это не вечер открытого микрофона, – ответил Уилл, слегка задетый. – Это только по приглашениям. Вообще-то с этими ребятами играть – большое дело.

– Надеюсь, тебе понравилось. Не думаю, что они в ближайшее время снова тебя позовут, – сказала Мико без обиняков.

Уилл вздохнул, с вожделением глядя на свое наполовину выпитое, отодвинутое пиво.

– Ты знаешь, что я говорил со священником? – сказал он. – Сходил на исповедь первый раз со школьных времен. Исповедоваться мне было, в общем, не в чем, но хотел поговорить с экспертом. Который что-то знает про пророков. Но надо было задавать вопросы аккуратно. Чтобы он два и два не сложил.

– Что он сказал?

– Сказал, что обычно пророков убивают. Людям не нравится, что говорит им Бог, поэтому они убивают посыльного. Или же пророк удаляется от общества, боясь, что его убьют или что тронется умом от такой тяжести. Если ты пророк, у тебя выбор: либо твою голову подадут на блюде, либо становись отшельником до конца жизни. Иногда и то и другое.

– Я не знала, что ты религиозный, – сказала Мико. – Ты правда думаешь, что предсказания Оракула исходят от Бога?

Уилл обернулся к ней.

– Не прямо так, но что-то такое. Не знаю. То есть я – пророк по любому определению, которое только могу придумать. И когда я слышу, как люди там, в мире, говорят об Оракуле, обезглавливание кажется мне более чем возможным. Понимаешь?

– Да. И поэтому ты чуть не открылся перед полным залом?

– Нет. Я потому… потому что все это просто слишком тяжело. Я, наверное, хотел как-то выползти из-под груза. Мы решили, будто наша работа – понять, что делает Сайт, остановить его, быть может, хотя я не вижу как. Не то что вы с Хамзой не умные – вы куда как умнее меня, – но это другой уровень. Слишком большая картина, чтобы мы могли ее увидеть.

– Ты не думаешь, что история с этим… как его… «Абердином» может нам помочь? Мне кажется, звучит очень обнадеживающе.

Уилл кивнул.

– Да, могла бы. Может быть. Но если даже она нам поможет понять, все равно трудно представить себе, что эта маленькая штучка сложит всю мозаику.

– Так что ты хочешь? Сдаться?

Уилл сделал глубокий вдох.

– Нет, – сказал он. – Я не думаю, что мы должны все это сделать сами. Я хочу получить помощь.

Лицо Мико стало недоуменным:

– Ты можешь пояснить, что имеешь в виду?

Уилл вытащил телефон, включил его.