Год среди каннибалов. Северо-Западная Амазония

Что означают эти слова, индейцы не знают, на самом деле, они не могут объяснить ни значения, ни происхождения всех доставшихся им от предков племенных песен, и ничто не свидетельствует о том, что их потомки вносили в них какие-то изменения. Племенные песни настолько древние, что их слова устарели и стали непонятны исполнителям. Важен лишь ритм, который у нецивилизованных народов зачастую имеет более первостепенное значение, чем музыка. Это всего лишь аккомпанемент к танцам. «Чувство времени» у индейца, как отмечал Стивенсон в отношении островитян Южного моря, «исключительно безупречно». Завершить эту цитату можно, добавив: «Я думаю, что на таком празднике практически каждый звук и движение подчинены единому ритму»[527]. Этот вопрос нелегко обсуждать, поскольку у англичан и индейцев диаметрально противоположные точки зрения. Насколько я могу судить, песни обычно имеют минорную тональность, а мелодия и гармония – самые простые.

У аборигенов нет песен о любви, поскольку не существует и поэтического представления об этом чувстве. Религиозные и детские песни тоже отсутствуют. Мать никогда не убаюкивает своего ребенка и не знает о существовании колыбельных. Песни о войне нужны исключительно для сопровождения военных танцев, их важность зависит от слов, а свирепость – от того, насколько мрачную атмосферу сумеет создать хор.

На большом празднике в честь сбора урожая ананасов хор мужчин бросает вызов, а женщины в ответ оправдываются. Их песни похожи на те, которые поют во время танцев по случаю сбора маниока, а я ранее уже пытался дать вам некоторое представление о них.

Помимо традиционных племенных песен, которые являются священными и неизменными, индейцы также очень любят разновидность песни, которая, скорее, является игрой, нежели музыкальным произведением. Пожалуй, правильнее будет назвать ее балладой[528].Сначала назначают лидера, отличающегося богатым воображением и красноречием, как и для танца-загадки муэнане, а затем собирают членов племени для того, что, по сути, является импровизированным танцем. Он или она поет на любой мотив с простым ритмом, а хор повторяет каждую строку в качестве припева. Эти песни позволяют всем острякам племени проявить себя. Они предназначены для того, чтобы почтить или, напротив, высмеять сюжет баллады. Исполнение таких песен занимает несколько часов. Первый острослов задает вопрос, хор его повторяет, а второй шутник предлагает ответ, который вновь подхватывает хор под громкий хохот окружающих, причем ответ повторяют не один раз, а целых двадцать, пока первый шутник не задаст новый вопрос. Эту игру особенно любят женщины.

Ниже я попытался изложить слова песни, сопровождающей танец, который уитото исполнили в мою честь, однако признаюсь, что я несколько улучшил композиционную целостность произведения по сравнению с индейской версией. В действительности песни исполняются разрозненно, а главной их особенностью являются повторы. Звучание и ритм в то время напомнили мне метр танца гиавата[529], поэтому я постарался подстроить эту песню под такт гиаваты. Но следует учитывать, что адаптация сильно отличается от индейского оригинала. Я был за пределами малоки, когда женщины начали петь и танцевать передо мной, мужчины в этом представлении участия не принимали. Через некоторое время я зашел внутрь, исполнители сразу же последовали за мной и продолжили танцевать в центральной части общинного дома. Несомненно, танцовщицы не произнесли бы ни слова, если бы знали, что их для меня переведут.