Нет, не российский — швейцарский фильм (его продюсировал Юрий Крестинский). На фильме Васильеву гениально помогали молодые операторы, выпускники Московской школы нового кино — Саша Кулак и Руслан Федотов, и его итальянский друг и ассистент Алессио Нардин (Alessio Nardin), между прочим, сам — давний театральный ученик Васильева, вовлеченный еще в пиранделловский проект. К слову сказать, в итальянской лаборатории была в работе еще одна пьеса Пиранделло, «Прививка» («L’Innesto»); это вообще любимая идея Васильева: он полагает, что Италия и Франция вполне пригодны для такого странного, привнесенного извне «глазка» с Востока. Как материя и плоть вообще, как жизнь вообще, в принципе годятся для прививки чего-то большего. Даже если боятся и упираются вначале…
В Италии отыскались и несколько стихотворений Тонино Гуэрры, которые, как жесткие закладки, разделяют собой в местах композиционных стыков отдельные новеллы. Из Италии же явились звуки — та музыка Джованни Соллимы (Giovanni Sollima), которая вовсе не иллюстрирует видеоряд, но продолжает его — или же развертывается вспять неожиданным контрапунктом. Наконец, итальянка Эрсилия Дреи — та, которая все никак не желала одеваться в ложь пустых условностей (или даже в пустую дребедень приятельских отношений), — именно она, появляясь голой и уже по сути мертвой в сцене ослиных бегов из васильевского сценария «Одеть нагих», — она как бы невидимо открывает это действие на полях — самостоятельный, отдельный мета-фильм «L’Asino». Голая принцесса, у которой есть обещание феи Сирень: одеть ее в платье цвета истинного, никем еще не виданного неба, — на меньшее она не согласна. Только на это и можно променять нынешнюю ослиную шкуру. Наверное, о той же грозди сирени постоянно вспоминал и Зеленоглазый из «Строгого надзора» Жана Жене (Jean Genet) — веселый и насмешливый убийца, который точно знает, как плачет всякая плоть и тварь, расставаясь с жизнью, как прекрасна бывает эта ободранная, выломанная ветка…
Глава 12. Васильев — Parautopia — Абдуллаева