Нынешняя книга, вышедшая в том же издательстве, что и нашумевший «Постдраматический театр» Ханса-Тиса Лемана, стала трудным чтением и для театральной общественности, и для исследователей искусства — ее обсуждают, но о ней почти не пишут в профессиональных изданиях. На презентации в «Электротеатре Станиславский» осенью 2016 года огромное количество людей просто не поместилось на основной сцене и смотрело трансляцию внизу, в фойе. Васильев остается одним из притягательных и малодоступных «спикеров» современности.
Упорство Абдуллаевой, на протяжении многих лет в разных точках мира встречавшейся со своим героем, сделало эту утопию реальностью. Характер собеседницы, ее живой, не скрытый за литературой характер, внимательность и своеволие оценены Васильевым: «Охотилась за многими моими „я“, но не убивала их в наших рощах и на окраинах чужих городов, а выращивала что-нибудь замечательное и неожиданное даже для меня самого», — пишет он про Зару Абдуллаеву. Интервьюер хотела сделать книгу, где звучали бы интонации Васильева. Получилась вещь на два голоса: не зря на форзаце через слеш напечатаны инициалы — А. В. / З. А. Внутри 400-страничного тома разворачивается пространство театральной утопии, напрочь лишенной идеализации. Построено оно как сложное, без разжевывания, размышление двух собеседников, один из которых — Васильев — обладает природным, практически несносным, по словам Абдуллаевой, перфекционизмом.
В корпусе текстов «Параутопии» — восемь разговоров, ранее публиковавшихся в «Искусстве кино» (Васильев замечает, что всегда предпочитал этот журнал театральным), один из «Театра», запись репетиций спектакля «Шесть персонажей в поисках автора», найденная Анатолием Голубовским в архиве своего отца, и прочитанная в 2000 году в парижском «Одеоне» лекция «От Гротовского к Станиславскому». Между ними — великолепно сделанные, острые тексты Абдуллаевой, в частности о спектакле Васильева «Серсо» в двух ипостасях: сценической и экранной. Тематически разнородные, эти размышления легко монтируются с диалогами — как если бы один из собеседников, коротко поговорив в соседней комнате на принципиальную для него тему, вернулся к своему визави и продолжил разговор.
Отпечаток невозможной земли в материи воздушного голоса