Годы в Белом доме. Том 2

«Еще рано говорить о реакции Тхиеу; мы знаем из опыта прошлых поездок, что он не раскрывает свои карты вплоть до второй встречи. Моя интуиция подсказывает мне, что мы стоим перед трудной задачей, что все предсказывали; остается ждать, сможем ли мы все это провернуть. …В итоге я дал решительно понять, что мы считаем проект отличным соглашением, которое компенсирует годы принесенных жертв и полностью защитит как правительство Южного Вьетнама, так и самого Нгуен Ван Тхиеу. Это было намного лучшим урегулированием, чем кто-либо мог ожидать, оно стало результатом нашей твердой военной и дипломатической поддержки».

На встрече во второй половине дня 19 октября Абрамс описал Нгуен Ван Тхиеу все военное имущество, которое мы оставим южновьетнамским вооруженным силам, и дополнительные поставки, которые мы обеспечим в соответствии с программой «Повышение плюс» до установления прекращения огня. В это имущество входили более 150 дополнительных самолетов, которые должны быть поставлены за период в две недели. И вновь Тхиеу задал вдумчивые вопросы; для наших не очень тонких мозгов это звучало так, как будто он медленно склоняется к одобрению соглашения. К примеру, он не высказал прямого возражения против предполагаемой моей остановки в Ханое; если он примет соглашение, как сказал он, то не будет считать такую поездку нецелесообразной.

Перед второй встречей можно было услышать и другой Вьетнам. Сообщения из Ханоя в мой адрес теперь должны были пропутешествовать до Сайгона – примерно 1300 километров пути – итого свыше 32 тысяч километров. Ханой вручил их в Париже полковнику Гуэю. Он отправил их Хэйгу в Вашингтон через закрытые каналы Белого дома. Хэйг переслал их – вновь по закрытым каналам Белого дома – в Сайгон. Когда мы связывались с Ханоем, процедура носила обратный характер. Наши сообщения шли из Сайгона в Вашингтон, в Париж и затем уже в Ханой.

Сообщение, которое пришло в конце дня 19 октября, тем не менее, представляло собой ответ, сделанный в течение 24 часов. В нем ясно давалось понять, что Ханой не хочет еще одной встречи ни во Вьентьяне, ни в Париже. Скорее, предлагается придерживаться изначального графика. Для того чтобы дать нам возможность это сделать, Ханой согласился с двумя оставшимися пунктами о гражданских заключенных и заменой военного имущества; Ханой принял не только существо нашей позиции, но также и текст, который мы направили с самолета. Практическим результатом стало то, что прекращение огня освободит всех заключенных, кроме вьетконговских кадров в южновьетнамских тюрьмах. Согласие с положением о замене вкупе с массированными дополнительными поставками южновьетнамским вооруженным силам, которые имели место на то время, все сводилось к неограниченной американской военной помощи Сайгону.

Когда Хэйг телеграфировал северовьетнамский ответ мне, он точно добавил: «Признаю, что это сообщение безмерно усложнит вашу задачу на сегодняшней встрече». Это было верхом издевательства, что полное принятие Ханоем наших требований расценивалось как осложнение моей задачи. Но так оно и было на самом деле. Вкупе с активизировавшимися действиями Ханоя по захвату территории, на что Хэйг тоже обращал внимание, этот ответ ставил перед нами огромнейшую проблему. Военное наступление Ханоя намного затруднит задачу убедить Нгуен Ван Тхиеу дать свое согласие. Послание Ханоя сделает почти невозможной для нас задачу сохранить нашу позицию во внутреннем плане, если Тхиеу не согласится. Ключ к решению был у Сайгона; его подход определял, закончится ли война быстро.