《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Слышались голоса людей, которые говорили украдкой, полутоном, монотонно бормоча что-то, скрываясь за дверьми. Стражники, денно и нощно сторожившие покои царя божились, что нет никого подле покоев царских. Это лишь сильнее подкашивало государя. Теперь он понимал, что эти тени охотятся лишь за его душой.

- Прочь! – сквозь зубы произносил царь, бормоча на грани помешательства, но тени не исчезали, и голоса всё обсуждали, как бы извести матерь наследника престола, а уж с дитём-то совладать сумеют.

Когда-то царь полагался на оружие, кованное из стали, и даже в собственных покоях всегда был готов вцепиться в рукоять ножа или меча. Однако ночь за ночью он слышал голоса людей, давно отдавшие свою душу Богу или Дьяволу.

Эти голоса шептались о кончине матери Иоанна, о том, как сгубить юного наследника престола русского. Когда маленький царевич, запуганный от криков и ругани бояр, прятался по углам собственного дома, собственной спальни, эти голоса преследовали его громовым басом тогда и слышатся сейчас в отголосках ночных теней.

Теперь же Иоанн, знал, что это не люди, и тела их не из плоти, и оттого кровь стыла в жилах, когда он, просыпаясь в ночи слышал эти голоса, что призывали его, что будили, что подбирались к нему так близко, что их холодное дыхание касалось его кожи. Эти бесы шептали о тех грехах, которые государь взял на свою душу, неся свой крест.

Лишь под конец ночи выдавались несколько часов поверхностного чуткого сна, когда тело изнурялось тревогой и душевными метаниями настолько, что даровало Иоанну пребывать в небытии, прежде чем встретить новый день.

Солнце уже поднялось, и свежий снег искрился под копытами резвых лошадей, что неслись вперёд. Всадники мчались в Александровскую Слободу, протаптывая следы на дороге.

То, с какой расторопностью привратники бросились отворять огромные ворота, едва заметив их вдали, немало говорило о том, насколько желанны эти гости.

Лошадь Алексея Басманова стала сбавлять шаг после ворот, и всадник спешился, оглядываясь вокруг, в то время как его сын спрыгнул с лошади едва ли не на полном ходу. К гостям тотчас же подбежали конюхи, принимая поводья и хлысты.

- Как думаешь, управятся? – спросил Фёдор, со снисходительной насмешкой глядя вслед конюхам.

Алексей поднял взгляд на крыльцо, где их ожидала величественная фигура в одеянии цвета густой крови. Плечи и лицо царя скрывались в холодной тени. В одной руке он держал длинный резной посох с острым набалдашником. Золотые узоры поблескивали там, где длинная шуба была открыта лучам солнца.

Царь вышел на ступени, ведущие вниз, и его фигура медленно вышла полностью на свет. Глубокие морщины на лбу чуть разгладились, когда он устремил тяжёлый взгляд глубоких глаз, которые сейчас казались чёрными. Сперва царь взглянул на Алексея, кратко ухмыльнувшись своему верному слуге и другу. Ещё не спустившись во двор, государь перевёл взгляд на сына Алексея.

Фёдор стоял без шапки, и его густые волосы растрепались от езды верхом и закрывали лицо, и юноша снял перчатки и быстрым движением откинул волосы назад, чтобы они не закрывали его лица. Ясным, твердым взором Федор ответил на пытливый взгляд темных глаз. Для того, чтобы удивить государя хватило того, чтобы новый слуга был способен прямо смотреть ему в глаза, не тупясь в пол.

На мгновение у царя точно пробудилось какое - то снисходительное любопытство – юноша в худшем случае просто глупец, не познавший ещё, как должно смотреть на самодержца.

Ростом государь был выше Алексея, и это при том, что Басманова-старшего другие воеводы и вовсе считали богатырём. Едва царь спустился, Алексей тотчас же принял его руку, унизанную крупными перстнями, и припал губами к ней, после чего они обнялись, точно не были один на службе другого. Затем Иоанн безмолвно обернулся на Фёдора.

Когда царь протянул юноше свою руку, юноша мягко взял её обеими своими руками осторожно поцеловал перстни, и, прежде чем отстраниться и выпрямиться, пару мгновений вглядывался в переливы света в драгоценных камнях.

- Значит, вот каков отпрыск твой? – спросил Иоанн, оценивающе рассматривая Фёдора с ног до головы. - Как звать, говоришь?

- Фёдор. – ответил юноша, хотя царь явно обращался к его отцу, и Алексей уже было открыл рот, чтобы ответить государю.

Иоанн на мгновение замер, и лицо его озарилось лёгким удивлением. Он вновь перевёл свой взгляд на юношу, после чего жестом велел и отцу, и сыну следовать за ним, поднимаясь в палаты.

Не успели они дойти до половины лестницы, раздался громкий лошадиное ржание. Фёдор вздохнул и с легкой усмешкой развернулся обратно.

- Говорил же, куда им совладать с ними? – пробубнил себе под нос юноша, направляясь к конюшне.

Конюхи тем временем пытались совладать с диким нравом разгорячённой лошади, но животное бесилось, точно сорвались с цепи. Её тяжёлые копыта бились в воздухе, чуть не задевая испуганных холопов.

Фёдор еле заметным жестом разрешил конюху отойти, затем взял у него из рук длинный хлыст, которым несчастный слуга беспомощно размахивал, безуспешно пытаясь унять дикое создание.