Голливудские триллеры

Мы вышли из автомобиля и, миновав пересохшие лужи, тоже полезли наверх. Что-то громыхнуло в вышине у нас над головами. Кажется, это был не гром, а Фриц, который сдвигал железную решетку. Дождь, тем не менее, закапал.

Поднимались молча, и только Фриц где-то над нами выкрикивал режиссерские указания:

— Давайте уже, шевелите булками! Мудачье…

Мы посмотрели вниз.

Слепой Генри явно не планировал оставаться в арьергарде.

Глава 44

Гроза прошла, но дождь все еще накрапывал. Небо вело себя как коварный соблазнитель, которого хватает только на обещания.

— А мы еще на этом свете? — спросил Генри.

Через ворота кладбища Форест-Лаун был виден огромный склон, беспорядочно усеянный торчащими из травы могильными камнями — как после метеоритной бомбардировки.

— Говорят, электорат здесь побольше, чем в Падьюке, Ред-Ривере, Вайоминге и Азузе, вместе взятых, — проявил осведомленность Крамли.

— А я люблю старые кладбища, — сказал Генри. — Здесь есть что потрогать… И могилы такие, что на них лежать можно, вместо статуй… Или прийти ночью с девушкой поиграть в доктора…

— Или проверить, на месте ли у Давида фиговый листок… — вставил Фриц.

— Бесполезно, — сказал Генри. — Парню крупно не повезло. Когда его перевезли сюда на корабле, он был еще без листка. Сначала целый год провалялся под брезентом в форте — дабы не оскорблять чувства пожилых дам в теннисных туфлях. Ну, а потом решили налепить ему этот дурацкий листок. Чтобы всем испортить удовольствие. Но перед тем как налепить, отбили ему… тренажер для изучения системы Брайля. Наверное, подумали, что надо блюсти нравственность среди мертвецов. Живые, бог с ними, пусть себе устраивают предварительные ласки по ночам на могилах. Мертвые же намного опаснее — у них-то разврат не предварительный, а уже загробный…

Мы стояли под моросящим дождем, высматривая путь[509] к погребальной конторе.

— Уходит под землю… — шепнул кто-то у меня над ухом. Кажется, это был я сам.

— Надо двигать! — сказал Крамли. — Через полчаса вся дождевая вода с холма будет внизу. И наши машины смоет в океан.

Мы посмотрели на зияющий люк. Оттуда уже доносился шепот воды.

— Не шути так! — сказал Фриц. — У меня коллекционный автомобиль!

— Я и говорю — надо двигать! — повторил Крамли.

Мы рванули через улицу к зданию конторы.

— Про кого будем спрашивать? — спросил я. — И что?

Судя по взглядам, этот вопрос поставил всех в тупик.

— Про Констанцию?

— Ну, конечно, — ворчливо сказал Крамли. — Про Констанцию, про газетные заголовки и про черные списки. Про псевдонимы, про подвал и помаду на зеркалах…

— Извини, не расслышал? — спросил Генри.

— Проехали. Это была развернутая метафора. Пошли быстрей!

Бодрым шагом мы прошествовали под своды чертога смерти, который по совместительству оказался царством конторщиков и картотечных шкафов.

Брать номерок и томиться в ожидании нам не пришлось: какой-то очень высокий мужчина — пепельный блондин с лицом цвета мороженых устриц — стремительно спланировал за ближайший к нам письменный стол и посмотрел на нас с такой неприязнью, как будто мы только что вылезли из мусорного контейнера.

Затем он выложил на стол свою визитку и пододвинул ее к Крамли.

— Вы — Грей? — спросил тот.

— Элихью Филлипс Грей, как видите.

— Мы хотим купить участки на кладбище.

Губы Элихью Ф. Грея подернулись улыбкой, как зимнее озеро льдом. Отрепетированным жестом фокусника он разложил перед нами карту и прайс-лист.

Крамли не удостоил их и взглядом.

— Сначала — вот это… — Он вытащил составленный мною список фамилий и положил его перед Греем — вверх ногами.

Тот молча на него уставился.

Затем Крамли достал из кармана несколько свернутых в рулон стодолларовых купюр.

— Подержите пока это у себя, молодой человек… — Бросив рулон мне, он вновь обратился к Грею:

— Вам известны эти фамилии?

— Да, известны, — сказал Грей и снова впал в молчание.

Крамли выругался сквозь зубы.

— Зачитайте их, молодой человек.

Я стал одно за другим называть имена.

— Холли Морган.

Грей влез в картотеку.

— Она здесь. Похоронена в двадцать четвертом.

— Полли Старр?

Последовал шелест карточек.

— Тоже здесь. Двадцать шестой год.

— А Молли Серс?

— Есть. Двадцать седьмой.

— Эмили Данс?

— Двадцать восьмой.

— И все похоронены здесь? Точно?

Грей обиженно нахохлился.

— За всю свою жизнь я не ошибался еще ни разу. Но здесь как-то… очень странно… — Он заново просмотрел карточки, которые только что откопал. — Не понимаю. Они что — все родственницы, все из одной семьи?

— В смысле?

Грей бросил на карточки ледяной взгляд, как будто хотел их заморозить.

— А вот, посмотрите, — все они похоронены в одном и том же готическом склепе.

— То есть как? — Крамли прямо на глазах выпал из образа скучающего скептика и схватил со стола карточки. — Как это может быть?!

— Это очень странно. Но все эти женщины с разными фамилиями отправлены на покой в одну и ту же гробницу — мемориальное сооружение с восемью полками для упокоения восьми членов одного семейства.

— Но они не принадлежали к одной семье! — сказал Фриц.

— Очень странно… — продолжал твердить Грей. — Ничего не понимаю.

Я стоял как громом пораженный.