Голод

– Ты была добра ко мне, когда я почти забыл, что такое доброта. Я не причиню тебе вреда, цветочек, – говорит он, и его голос звучит мягко. – Но теперь тебе пора собираться. Я и так слишком долго задержался в этих краях.

Снова приходят слезы. Они беззвучно стекают по моим щекам.

– Это я во всем виновата, – говорю я, оглядываясь вокруг.

Все так неподвижно…

– Они должны были умереть, – говорит Голод, и лицо у него становится каменным. – Я разнес бы этот город в щепки, даже если бы ты не позаботилась обо мне.

Видимо, это должно меня утешить. Но не утешает.

– Ну же, – говорит он, и в его голосе звучат стальные нотки. – Собирайся.

Собраться – значит справиться с тем, что произошло. Я к такому еще не готова, поэтому просто обхватываю себя руками.

Всадник подходит ко мне вплотную и кладет на плечо теплую ладонь. Я инстинктивно отшатываюсь.

– Не трогай меня.

Даже голос у меня какой-то чужой.

Взгляд падает на корзинку, откатившуюся на несколько метров в сторону, и раскаяние давит внутри тяжелым камнем.

Рядом с корзинкой прорастает колючий куст, с каждой секундой поднимаясь выше и выше. Листья разворачиваются, стебель наливается соками, и на нем распускается нежная серовато-лавандовая роза.

Голод срывает цветок с куста и протягивает мне – прямо с шипами.

– Я не оставлю тебя, – с непреклонной решимостью говорит всадник. На мгновение он становится похож на того Голода, которого я видела прошлой ночью. На того, у кого, как мне казалось, было сердце. – Садись на коня. Поедем со мной. Пожалуйста.

Я не беру розу.

– Я вы2ходила тебя, а ты убил всех, кого я любила. Провались ты вместе со своей розой. Просто… уходи.

Я плачу.

До него наконец начинает доходить.

Господи ты боже мой. Начинает доходить.

Спустя долгую минуту всадник кладет розу на растрескавшуюся землю передо мной.

– Я не буду удерживать тебя силой. После всего… – Он смотрит вдаль рассеянным взглядом. Потом словно отмахивается от своих мыслей и снова переводит взгляд на меня. – Выбор за тобой, но, если ты дорожишь жизнью, ты должна уйти со мной.

И стать свидетельницей новых смертей?

Уж лучше попытаю счастья в этом распавшемся мире.

Мой взгляд встречается со взглядом всадника. Я не должна была тебе помогать.

Он, должно быть, читает мои мысли, потому что на мгновение в его чертах мелькает что-то… Я бы сказала – сожаление или, может, удивление, но кто знает?

Этого оказывается достаточно: он идет к коню. Садится в седло, вставляет косу за спину, в ножны. В доспехах, верхом на коне он не похож на злодея. Нисколько. Это бесит.

– Прощай, цветочек, – говорит Голод, пристально глядя мне прямо в глаза. – Я буду долго помнить твою доброту.

Он бросает на меня последний долгий взгляд и уезжает прочь.

Глава 10

В настоящем

Даже теперь я чувствую вкус желчи, когда вспоминаю наше прошлое.

– Ты… – говорит всадник. Его глаза ловят мой взгляд. – А я все думал…

– Что со мной было дальше? – договариваю я за него. – Я выжила.

– Я рад.

Голод глубоко вздыхает, мой клинок вздрагивает от этого движения. Всадник откидывается на спинку стула, словно устраиваясь поудобнее. Очевидно, какие бы воспоминания ни сохранились у него обо мне, он думает, что это его спасение.

Ярость во мне нарастает, как прилив.

– Как же я тебя ненавижу, – шепчу я.

– Однако ты все еще не чиркнула ножом мне по горлу, – говорит он.

– На слабо хочешь взять? – шепчу я ему в ухо.

У меня руки чешутся сделать именно это. Увидеть, как брызнет из шеи его бессмертная кровь. Увидеть его боль. Вот зачем я здесь. Месть. Ничего другого мне не осталось.

– Ну давай, цветочек, – поддразнивает он, вторя моим мыслям.

– Не называй меня так.

Я вдавливаю клинок глубже: ласковое обращение только сильнее злит.

Покончи с этим, говорю я себе. И все же колеблюсь.

Просто я еще никогда никого не убивала.

Будет ли технически это убийством, если всадник все равно не может умереть?

Я непременно должна это выяснить. Это мой долг перед Элоа, перед тетей, перед двоюродными братьями и сестрами.

Вдавливаю нож еще глубже и смотрю, как кровь стекает по лезвию.

– Не умеешь, – говорит Голод, и голос у него спокойный. Я чувствую, как он пялится на меня, словно запоминая мои черты. Это тоже злит.

– Заткнись.

Я делаю глубокий вдох, набираясь храбрости.

Как будто слегка забавляясь, всадник говорит:

– Ты хоть понимаешь, что я могу тебя остановить, если захочу?

При этих словах я замираю.

Всадник откровенно ухмыляется.

– Девочка, ты что, забыла о моих способностях?

Я смотрю ему в глаза.

Только что сила была на моей стороне, и тут…

Пол начинает ходить ходуном, твердое дерево растрескивается под ногами. Меня отбрасывает в сторону, и я ударяюсь плечом о стену. Каким-то чудом мне удается не выронить кинжал. Слышу, как скрипит под Голодом стул, и тут же всадник хватает меня.

Чистый инстинкт заставляет меня выбросить вперед руку с кинжалом. Острие вонзается в Голода. Он глухо вскрикивает, глядя на рукоять, торчащую из груди, и его лицо искажает гримаса.