Голод

– Думаешь, меня волнует, что я голая? – спрашиваю я. – Да я лучше с грудью наперевес буду ходить, чем…

– Следующими будут твои сапоги.

Он тянется к ним с лезвием наготове.

– Ладно-ладно! – говорю я. В конце концов, в наше время еще поди найди приличную обувь. – Ненавижу тебя, но ладно, – бормочу я себе под нос.

Я хватаю платье, а Голод смотрит на меня стальным взглядом. Я знаю, что из комнаты он не выйдет, и не собираюсь просить его об этом. Я сегодня уже достаточно проигрывала в этом состязании.

Соскользнув с кровати, я скидываю обрывки ночной рубашки, а затем вытряхиваю платье и пытаюсь сообразить, на что оно похоже. Кажется, оно винного цвета, но в сгущающихся сумерках точно определить трудно. На нем столько блестящих украшений, что я понимаю: это что-то парадное.

По спине тянется ряд пуговиц, и мне приходится довольно долго их расстегивать. Как только отверстие становится достаточно широким, я ступаю в него ногами. Натягиваю, ощупываю расшитый бисером лиф и юбку с оборками, короткую спереди и длинную сзади. Платье мне немного свободно, но в целом сидит неплохо.

Сразу вспоминаются ночи в борделе, когда я надевала платья с застежкой сзади и корчила рожицы перед зеркалом на туалетном столике.

Я снова обретаю привлекательный вид, и меня это не слишком радует.

– Доволен? – угрюмо спрашиваю я, поворачиваясь к всаднику.

– М-м-м… – неопределенно мычит он.

– Тебе придется застегнуть его на мне.

– Сама застегивай, – бросает он в ответ.

– Я не могу дотянуться до пуговиц, мистер Я-Никогда-Раньше-Не-Носил-Чертовых-Платьев-И-Понятия-Не-Имею-Как-Они-Работают.

Он смотрит на меня со злостью.

– Иначе, – добавляю я, – я не смогу в нем ходить.

Еще мгновение, и он подходит ко мне.

– Где они там?

– Пуговицы? На спине, вдоль позвоночника.

Голод бросает кинжал на кровать, чтобы освободить руки. Грубо хватает меня за плечо и разворачивает спиной к себе. Я чувствую касание его пальцев, когда он стягивает края лифа. Неуклюже пытается просунуть маленькие пуговички, обтянутые тканью, в узкие петли по краю разреза.

От его прикосновений у меня скручивает живот, и я не могу не замечать, как шевелятся от его дыхания волосы на шее.

Я не должна так реагировать на него, учитывая, что он буквально только что отвязал меня от кровати.

Наконец, через сто лет, Жнец заканчивает застегивать на мне пуговицы. Я высвобождаю волосы, попавшие за ворот платья, и оборачиваюсь.

Всадник уже направляется к двери.

– Иди за мной, – бросает он через плечо.

Я медлю. Мой взгляд падает на кровать, куда Жнец бросил свой клинок всего несколько минут назад. Повинуясь внезапному порыву, я склоняюсь над кроватью, хватаю оружие и засовываю его в сапог. Еще несколько дней назад у меня не хватило бы смелости носить спрятанный нож с собой. Но за это время многое изменилось.

Я делаю пару шагов, стараясь ступать осторожно, чтобы лезвие не порезало лодыжку.

Неужели я в самом деле готова рискнуть и навлечь на себя гнев всадника?

Я вспоминаю те часы, которые провела привязанной к кровати, пока десятки людей умирали.

Да, готова.

Кинжал надежно спрятан, и я выхожу из комнаты.

На полпути в коридоре Голод оглядывается на меня через плечо. Думаю, просто хочет убедиться, что я иду за ним, но, увидев, тут же бросает на меня еще один взгляд и замирает на месте.

Ого, ничего себе реакция.

Здесь, в коридоре, горящие свечи лучше освещают мой наряд, и при этом свете Голод оглядывает меня от подола платья (оно действительно оказывается темно-красным) и дальше, постепенно поднимая взгляд. Он, кажется, и сам не знает, что его так поразило.

Я изгибаю бровь.

– Ты уверен, что секс – это не твое? А то смотришь на меня так, как будто готов попробовать.

Всадник отрывает взгляд от изгибов моего тела и смотрит в глаза.

– Никак я на тебя не смотрю.

– Смотришь-смотришь. У тебя правда такой вид, как будто ты не прочь меня трахнуть. Я отлично умею по-быстрому…

В ответ, к моему огромному удовольствию, Голод рычит. Рычит!

– Хватит об этом, Ана!

Его взгляд падает на мои, то есть чужие, сапоги, и лицо у него становится еще более недовольным.

– Что? – огрызаюсь я. – Ты мне платье принес, а туфли нет.

Он закатывает глаза, а потом двигается дальше.

– Идем, цветочек.

– Ты все еще не сказал мне куда.

Раньше он вскользь упоминал о каком-то празднестве, но потом я больше ничего об этом не слышала. Однако платье, очевидно, подобрано к случаю.

Голод ничего не отвечает, и меня пробирает дрожь. Каковы бы ни были его планы, ничего хорошего от них ждать не приходится.

За дверью его уже ждут конь и несколько людей. Отвратительный жирный запах дыма и обугленных тел здесь ощущается еще сильнее, и мне приходится сглотнуть подкативший к горлу комок тошноты.

Взгляды нескольких стражников скользят по моим обнаженным ногам. Один из них после этого поднимает глаза и смотрит мне в лицо. Я изгибаю брови.

Серьезно? Мы буквально дышим человеческими останками, а он хочет заценить пару стройных ножек?

Стыд и позор.

Жнец делает шаг ко мне.

– Тебе что, тоже платье нужно? – спрашивает он наглеца.